Камчатский форум, новости, комментарии, обсуждения

Мне кажется, что в начале всё-таки было не Слово.
То есть в самом-то начале не было ничего. Совершенно буквально ничего не было. Не полная пустота, а пустая пустота. Ничего не было именно потому, что самого ничего тоже не было. Отсутствие отсутствия.
А потом кто-то, кого мы можем назвать Он, сказал Слово.
Во-первых, он хотел оскорбить того, кто наступил ему на ногу. Очень легко наступить кому-то на ногу, когда нет ничего, тем более Пространства и Времени.
Наступивший на ногу был Элохим, то есть Боги.
Не сколько-то Богов. Вообще-то на самом деле, один. Однако ничего не было, и количество ненаблюдаемого Элохим было неопределено.
Его, количества, скорее всего, и не было. Поэтому Он и назывался Элохим.
Итак, Элохим наступил сам себе на ногу и произнёс Слово.
Обычно, чтобы оскорбить кого-то, надо назвать чего чем-то, чем он на самом деле не является.
Элохим огляделся. Вокруг было ничто и Элохим.
"Ничтожество!" крикнул он, массируя ногу.
Нет, разумеется у него не было ног. Однако в ненаблюдаемой всевероятности отсутствие или наличие ног равновероятно. Пока никто не видел и не осознавал ничего, Элохим мог быть лишь духом, носящимся над водой, а мог быть и слонихой в кружевном белье.

- Ну хорошо, - сказал Моисей, - я понял, что это чудо. Куст горит и не сгорает. Допустим, что это чудо...
- Ну что это ещё может быть?.. - устало спросил куст.
- Оптическая иллюзия. - сказал Моисей, почёсываясь. - Галлюцинация. Тут растут такие грибы...
- Ты их что, ел?.. - спросил куст.
- Нет вроде. А может, это значит только, что у меня две галлюцинации - что куст горит и что я не ел грибы. А на самом деле куст не горит и грибы я ел. Знаешь моего брата Арона?
- Конечно знаю! - закричал куст. - Я Господь твоего народа! Я вас, козлов, всех знаю!
- Ну вот он разговаривает даже с едой, которую ест.
Куст промолчал. Он размышлял о том, как плохо быть растением и не иметь крепких, сильных, подвижных конечностей, способных сжиматься в кулаки.

- Ты ещё тут? - удивлённо спросил Господь Иону. - Четыре дня во чреве кита и он тебя так и не переварил?
- Да. - кротко ответил Иона.
- Потрясающе! - воскликнул Господь. - Чего только не бывает. Настоящий феномен. Интересно, как так вышло? Впрочем, вряд ли мы когда-нибудь узнаем.

- Ты что, издеваешься? - спросил Моисей, опираясь на посох.
Разверзшееся Чермное Море впереди шумело.
- Не понял? - озадаченно сказал Господь. - Что тебя не устраивает?
- Ты в канавку-то загляни, - сказал Моисей, тыкая пальцем в сторону моря.
Между двумя стенами живой воды простиралась чёрная полоса блестящего под вечерним солнцем ила.
- Ну и что тебя не устраивает? - произнёс Глас Божий.
- Аки посуху? - спросил Моисей. - Это что, аки посуху? Эта грязь метра полтора в глубину!
С небес раздался оглушительный вздох.
- Ну хорошо, - возгласил Господь. - Но часа через полтора она просохнет, правильно?
- Ну и держи тогда пока воду.
- А может, вы сделаете какие-нибудь такие штуки с прутьями, широкие, чтобы не завязать?..
Моисей посмотрел на небо как на ребёнка.
- Занеси лучше ил песком. Быстрее высохнет.

- Нет, - сказал Моисей, - там мы жить не будем. Там грязно. Моему народу не нужна Земля Обетованная, залитая чёрным каменным маслом. Оно воняет так что кружится голова.Оно негодно ни к чему. И это пожароопасно. Кто у нас инспектор по пожарной безопасности?
Народ Израиля озадаченно молчал и переглядывался.
- Алёё, я спрашиваю, кто у нас инспектор по пожарной безопасности?
- Ты, о рави?.. - промолвил кто-то.
- "Орави, орави", - передразнил Моисей. - Инспектор по пожарной безопасности наш есть Господь наш, что ведёт нас как столп дымный днём и столп огненный ночью. И что будет, когда он пойдет по каменному маслу? Вы об этом подумали?
Моисей сделал паузу.
- Его же в клочки разорвёт! На мелкие части! Ну и нас заодно. Нет, никакого каменного масла. Идём дальше.

короче...есть анек..он все подитоживает...


водил Моисей израильтян,водил...спрашивает...тут хорошо?
-нет...воды нет...
-тут хорошо...
-нет..тут воняет...

вот и остались евреи и без воды...и без нефти... :yes

Цитата: fenics от 22:41, 04 ноября, 2009А потом кто-то, кого мы можем назвать Он, сказал Слово.
Во-первых, он хотел оскорбить того, кто наступил ему на ногу. Очень легко наступить кому-то на ногу, когда нет ничего, тем более Пространства и Времени.
Наступивший на ногу был Элохим, то есть Боги.

что за бред. накурились?

Цитата: абревиатура от 02:00, 05 ноября, 2009что за бред. накурились?

я предполагал, что у некоторых личностей будет такая реакция....насрать, едем дальше ))

...Он слушал, как Слово затихает в отдаленьи... вернее, в неотдаленьи... в общем, как затихает Слово.
Слово не затихало.
- Чёрт. - сказал Элохим.
- Я! - ответил Элохим.
- Я образно! - воскликнул Элохим.
- Всё равно я, - ответил Элохим, - что бы ты ни сказал, это буду я.
- Я вообще имел в виду - что, началось?...
- Сам прекрасно знаешь, - ответил Он себе, - понеслась по кочкам.
- Понеслась, понеслась.
Он вздохнул ещё раз и достал из-за спины большую Книгу в яркой обложке.
- Сложнее всего, - сказал Он Себе, раскрывая книгу, - будет сделать, чтобы молоко убегало. И при этом всё на чистой термодинамике. Очень сложно.
Он начал с самого Начала. Первые строчки гласили: "Итак, Вы решили создать Вселенную".

выпей йаду   :)

Слушай, - сказал Иов, - иногда у меня создаётся впечатление, что Ты антисемит.
- Ничего подобного, - сказал Господь, - я люблю евреев.
- Мда? - Иов поднял руку и начал загибать пальцы. - Я славил тебя?
- Славил, славил, - сказал Господь, - с утра до вечера славил.
- Благодарил? - проговорил Иов, загибая второй палец.
- Благодарил, благодарил. - сказал Господь.
- Потом на мой дом напали кочевники и угнали весь скот.
- Угу.
- Потом Ты разрушил мой дом и убил всех моих близких.
- Ну вообще-то это был не я, - сказал Господь, - вряд ли кто-то видел Господа Твоего сносящим дома. Но в общем ты прав. Продолжай.
- Потом ты наслал на меня проказу.
- Ну да.
- А я тебя продолжал славить.
- Продолжал.
- Я не понимаю, - воскликнул Иов, встав и начав расхаживать из стороны в сторону, - ну что, трудно было на скоте остановиться?
Господь потёр переносицу.
- Вот за что я тебя люблю, - сказал он, - так это за то, что ты совершенно не понимаешь намёков

- А знаешь - что? - сказал Господь.
- Что? - сказал Иоанн.
- Когда всё это наконец кончится, мы устроим что-нибудь грандиозное! - воскликнул Господь.
- Что Ты имеешь в виду под "всё это"? - спросил Иоанн.
- Всё и имею в виду. Всю эту суматоху и шумиху, знаешь. Мир. Вселенную.
- А. - сказал Иоанн, не меняясь в лице.
- Знаешь, мы соберём всех-всех. Живых, мёртвых, евреев, невреев, даже эскимосов. Всех. И там будет большой такой стол с закусками... Ты любишь морепродукты? В общем, понадобится какой-нибудь большой зверь. Воот. Выйдет из моря и мы его зажарим.
- Угу.
- И там будет саксофонист. Такой парень, знаешь, с трубой, самый лучший. И он на ней будет играть, очень красиво. Мне всегда нравятся трубы. И ещё будет фейрверк. Это я сам устрою. Знаешь, настоящий фейрверк. Какая-нибудь звезда, они всё равно больше не понадобятся... И ещё, я уже договорился, будет шоу. Знаешь, для маленьких. Тут такая группа есть, четыре парня, они устраивают представление такое, и всё в седле. Детям нравятся лошади, и знаю. И лошадям дети... И там будут укротители, знаешь, со львами, и дети смогут погладить живого льва, и всякие другие животные... А потом мы устроим вручение призов, знаешь, какие-нибудь мелочи и медали, только их получат все-все-все, просто каждый! Я сам буду судить и вручать! - сказал Бог.
- Вот оно что.
- Ладно, - сказал Господь, - что-то я разоткровенничался. Я надеюсь, ты понимаешь, что это вечеринка-сюрприз.
- Я буду нем как рыба. - сказал Иоанн.
"Конечно он всё растреплет," думал Господь, удаляясь, "хорошо, что я не рассказал ему про воздушные шарики, мороженое и так далее... И что все дети смогут покататься на слоне..."

- Так, давай ещё раз. - сказал Моисей, поднимая скрижали.
- Слушай, тебе не надоело? - спросил Господь, лениво потягиваясь.
- Это же Закон Для Моего Народа! Ну скажи, я что-нибудь забыл?
- Не знаю... Ты записал про день субботний?
- Записал. - сказал Моисей, сверяясь со скрижалями.
- Тогда всё.
- Тут ещё "не убий", "не укради", "не прелюбодействуй"...
- Это ты сам решай... Ты про фиолетовое исподнее записал?
- Мы от неё отказались.
- Ну ладно... А знаешь что...
- Не знаю!
Господь встал со скалы и прошёлся чуть-чуть, почёсывая живот.
- Запиши ещё так: "Молочные соусы не сочетаются с мясом диких животных".
Моисей опустил занесённое зубило.
- Опять?.. Мы же договорились, никаких кулинарных советов! Заветы, а не советы!
Господь помрачнел.
- Ха! - сказал он мрачно. - Мы не едим свинину, мы не едим крольчатину, мы презираем раков, мы отрицаем угря - и мы не даём кулинарных советов! Пиши, Моисей, пиши!

ниасилил... :(

Цитата: хулиган от 05:15, 05 ноября, 2009ниасилил...

...там чё дальше будет...

Иудеи явно теснили иерихонцев.
- Разве ты не горд народом своим, когда видишь это поле брани? - спросил Иисус Навин с сияющей улыбкой.
- Ну понимаешь... Я вообще не очень люблю драки. Неужто нельзя всё решить переговорами? - сказал Господь.
- Разве это слова, достойные мужчины?! - удивился Иисус Навин. Его нельзя было назвать "светлым". "Хитрым", "умным"... Но не "светлым".
- В том всё и дело, - сказал Господь, - понимаешь, дело в том, что когда всё только начиналось, мужчины уходили далеко на весь день, в поле или на охоту, а женщины оставались дома. Поэтому я решил, что мужчинам не помешает уметь писать стоя... А потом оказалось, что это приспособление влияет на мозги...

..отсыпьте, а?  :zha:

- Грехи? Какие грехи? - воскликнул Бог. - Первый раз слышу о каких-то грехах!
Он вытащил изрядно потрёпанную книгу в жёлтой обложке. Книга была озаглавлена большими буквами "Творение для чайников. Станьте Творцом Всего За Семь Дней При Помощи Простых, Иллюстрированных Примеров!!!"
- Тут ничего не сказано о грехах! - воскликнул Он. - Никаких грехов!
- Ну не знаю, - сказал Авель, - ты же выгнал папу с мамой за яблоко. Они совершили грех и ты их выгнал.
- Первый раз слышу, что это было "за яблоко". Кто тебе это сказал?
Авель кивнул в сторону Змия.
- Опять ты, Отец Лжи! - воскликнул Господь.
- Натаниель, если хочешь. - сказал Змий. - Для друзей я Натаниель. Меньше офицоза.
- И что это за грехи? - спросил Господь.
- Ну грехи... В общем, ты говоришь людям - что им нельзя делать, я подбиваю их делать это. После смерти мы все втроём собираемся и судим да рядим, кто победил - ты или я. И так силы Добра и Зла сражаются за каждого человека.
- Во-первых, что значит "каждого"? Ты представляешь, сколько их будет через, скажем, семь тысяч лет?!
- Тем интереснее игра. - сказал Натаниель.
- Во-вторых, нельзя как-нибудь обойтись без меня? В конце концов, я не Добро и не Зло. Я Всё.
- Ты упустишь возможность так хорошо развлечься?..
Господь задумался.
- Ерунда. Все знают, что нельзя делать то, что я приказал. То есть что я приказал не делать. В общем, кто согласится тебя слушать?
- Да были тут двое... - сказал спокойно Змий. - Знаешь, одного звали Адам... Второго Ева...
- Ну хорошо. Двоих ты выиграл. Но этот мой.
- Не думаю, - сказал Змий, - на нём грех его отцов, и он не искуплен.
- Ну у него только один отец, вообще-то. Если, конечно, ты не постарался.
- И тем не менее. Он отправляется в Ад. Пока кто-то не искупит его грех.
- Эй! Ты, там! Не шути так!- воскликнул Авель, начиная нервничать.
- Погоди, это что, все дети будут виноваты в грехах родителей? Так не пойдет.
- Ну его родители ослушались самого Тебя...
- Ты же сам сказал, что грех - это когда ослушаются Меня.
"Чёрт", подумал Натаниэл, "когда это мы подружились с логикой?"
- И потом, - продолжал Господь, - как я вообще когда-нибудь выиграю? Они все будут их дети! Даже эксимосы! Так не пойдет.
Значит так. Никаких душ в Аду. Понятно? Ещё не хватало, держать там живых... мёртвых людей. Где я буду хранит вилы, серпы, инструмент всякий?.. В общем, ты меня понял.
Натаниэл промолчал. В его сознании всплыло слово "дезинформация".

Что это за библейская апологетика, к чему это все?

Адам переминался с ноги на ногу, а Ева спокойно сидела на траве и ковырялась в зубах.
- Принесли? - спросил Глас С Небес.
- Угу, - сказал Адам, - плодов от дерева и злаков от поля... и...
- Ну неважно, - возгласил Господь, - теперь... э...
Раздался звук перелистываемых страниц.
- Теперь вы, ребята, должны приносить Мне все эти овощи в дар и поклоняться Мне.
- Зачем? - спросил Адам. - Ты не мог сам набрать? В конце концов, они всё равно твои.
Господь молчал несколько секунд, затем сказал.
- Слушай, тут сказано - "никаких зачем". Так положено. Вы приносите Мне их в дар и поклоняетесь. В этом суть Веры.
- А там ничего не сказано про суть Здравого Смысла? Не вижу никакого смысла приносить Тебе в дар то, что Ты даруешь нам. Ты сам несколько часов назад сказал, что это Дар Твой.
- Ну знаешь, - сказал Господь, - мы ведь все вместе делаем это в первый раз. Давайте хоть раз сделаем всё как надо, а потом уже будем рассуждать, окей? Мне самому это всё нравится ещё меньше, чем вам. Просто принеси Мне их в дар и мы все свободны до вечера, договорились?
- Ты здесь Босс. - сказал Адам. - Я надеюсь, Ты что-нибудь с этим сделаешь. Чрезвычайно глупо это, вот что я об этом думаю.
- Просто сложи чёртовы овощи в чёртову корзину и скажи, что приносишь их Мне в дар и тем поклоняешься Мне! - воскликнул Господь, начиная гневаться. - Я же сказал, мне самому это всё нравится ещё меньше, чем вам!
- Да пожалуйста, - обиделся Адам, - вот твои овощи. Забирай. Тем я поклоняюсь тебе.
Ева невозмутимо посмотрела на небеса, сорвала травинку и начала её жевать.
Господь перелистнул страницу.
- Тут сказано, что ты должен сжечь их, чтобы дым возносился ко Мне. И испытывать при этом благоговение...
Адам громко и отчётливо фыркнул.
- Знаешь что, - сказал Господь торопливо, - не надо. Я их съем так. Спасибо большое, очень мило с вашей стороны принести Мне целую корзинку отборных овощей. Буду рад видеть вас снова.

Забавно :) Откуда?

Цитата: Rara_Avis от 05:43, 05 ноября, 2009Забавно  Откуда?

ЖЖ, полумрак

- Нет-нет-нет, - сказал Господь, - никаких мрачных святилищ. Во-первых, вот тут повесим окорок.
- О-ко-рок, - записал Соломон, - а зачем тебе окорок?
- Мне - незачем, - объяснил Господь, - но вдруг кто-то, пребывая во Храме, захочет есть? Подошёл так, отрезал кусок, рубанул мяска... Ну тут ещё хлеба положите.
- Хорошо. Хле-ба. - скрипел Соломон карандашом.
- И освещение поприличнее. Пускай лапы горят, окей?
- Лампы - это само собой. Ещё что-нибудь?
- Ну и пускай у входа постоянно танцуют полуобнажённые девушки, вот что.
- Это зачем?! - удивился Соломон.
- Будем привлекать молодёжь к религии. Да, и ещё - каждую пятницу надо устраивать какие-нибудь спортивные соревнования. Кегли там, или что-то в этом роде.
- Я постараюсь, - сказал Соломон, - но кегли не обещаю.
- Постарайся, постарайся, - сказал Господь, - раз уж во славу Мою, так можно и постараться.

- Я им говорил, - вздохнул Лот, - но разве стали слушать они меня? Всё вотще.
- Не говори, оборзели. - сказал Господь. - Как ты сказал? Ваще?
- Вотще. То есть напрасно. - объяснил Лот. - Бессмысленно.
- Ну тогда ясно, почему они не стали слушать, - сказал Господь, - тебя без словаря не поймешь. Хм. Довольно неудобно получилось.

- Здравствуйте, добрые люди! - сказал Господь, поглаживая бороду.
- Здравствуй, эээ... добрый человек. - неуверенно сказал один из волхвов.
- Пастух. - подсказал Господь.
Волхвы огляделись.
- Видите, посох и овца. Пастух. - настойчиво повторил Господь.
- Это... да... как это там. Мее. - уныло сказала овца.
- Видите?
Волхвы слегка расслабились. Один из волхвов слез с верблюда и подошёл поближе к пастуху.
- Скажи, а ты тут ничего подозрительного не видел? - спросил он, оглядываясь.
- Ну вообще, если честно, минут пять назад... - пастух задумался. - Ну минут пять назад тут появлялся такой светящийся ангел, с большим таким мечом, и возвестил нам всем, пастухам, что родился мессия, и мы идём ему поклониться и принести ему наши скромные дары. Как по-вашему, это очень подозрительно?
Овца громко фыркнула и затрусила вдаль, цокая копытами.
- Ну вообще-то, знаешь, - сказал волхв, провожая овцу взглядом, - нам показалось, что мимо нас эти самые пять минут назад пробежал слон...
- Не видел никаких слонов, - сказал пастух, - откуда тут слоны? Это же не Африка, правда?
- Ну в общем да... - сказал волхв, - хотя у Ирода, кажется, есть слон в зверинце. Может, сбежал?
- Нет, - сказал пастух твёрдо, - причём тут слоны? Вы что, охотники на слонов? Ребята, вы не туда приехали. Тут слонов нет.
- Да не охотники мы, - сказал волхв, - мы тоже несём дары новому Царю Иудейскому.
- Ну тогда причём тут слоны? - спросил пастух поникновенно. - Что вы прицепились к бедному слону? Ну бегает и бегает, посевов не портит, поля удобряет. Давайте больше не будем про слонов. Эй, ты куда?!
Овца, успевшая убежать довольно далеко, обернулась и, взохнув обречённо, побрела назад, бормоча что-то себе под нос. Ей смертельно хотелось закурить.
- А это моя овечка, - сказал пастух, - это много ценного меха, овечий сыр и свежая баранина. Сюда иди! Я зову её Натаниэль.
Овца подошла к пастуху и, усевшись в пыли у его ног, принялась чесать задней ногой за ухом.
Ошеломлённые волхвы посмотрели на неё, пошептались и снова повернулись к пастуху.
- Скажи, почтеннейший, а этот самый ангел не сказал тебе - где конкретно родился мессия?
- А то как же! - воскликнул пастух. - Я уже ро... Э... Мессия уже родился и сейчас отдыхает в яслях вон там, в том миленьком, защищённом от всех ветров хлеву, и разные приятные животные согревают Его своим тёплым дыханием. Несколько овец, пара коз, одна лошадь и один ослик. Никаких слонов. Видите, вон там?
Волхвы во все глаза уставились на большущий неоновый стенд с надписью "Мессия Приглашает Принести Ему Дары".
Пастух с размаху пнул овцу. Та с коротким меканьем пролетела полметра и снова уселась в пыли, бормоча что-то. Стенд мигнул и исчез.
- Как я уже говорил, я отправляюсь туда. - сообщил пастух. - Можете следовать за мной. Натаниэль, поднимай задницу.
Волхвы спешились и поплелись следом за пастухом, ведя верблюдов на поводу.
- И что же вы приготовили новому Царю Иудейскому? - поинтересовался пастух через плечо.
- Ну у нас тут, - откликнулся самый старший, Балтасар, - у нас тут золото...
- Молодцы, - сказал пастух, - ещё что?
- Ну, ещё у нас ладан и смирна. Знаешь, для курений и бальзамирования... Символично, всё такое.
Пастух и овца переглянулись. Овца пожала плечами.
- Вы нашли что новорожденному подарить. Вот у Меня тут - пастух похлопал по своей сумке - огромный набор замечательных пелёнок, детского питания и масло для купания. Всё гипоалергенное, витаминизированное и с нежным ароматом лимона. Ну кроме питания. Там есть брюссельская капуста и печёночный паштет, пригодятся через полгода, но Мне больше понравились протёртые яблоки, знаете, готов есть протёртые яблоки часами, просто часами. И опять-таки полным-полно железа, очень полезно. Хотя конечно как посмотреть, думаю в более зрелом возрасте это железо причинит Нам некоторые хлопоты! - пастух засмеялся.
Волхвы, уже не пытаясь ничего понять, просто тянули своих верблюдов за уздечки.
Высоко в чёрном небе сияла белая звезда.

  Не потому ли  сначала  ЧЕЛОВЕК  разивается  умтвенно и физически , потомсексуально , а срождением детей  вновь наступает  умственный  период   :gy: , что  :hah:ЭТО ?.. :smoke:


    Да ,  при этом "высоко ( в  чёрном небе ? )  часто  сияла  белая  звезда"...

- Ну и что Я сделал?... - холодно спросил Господь, глядя на Себя. - Что Я Меня под руку толкаю? Это вообще-то самая важная часть была!
- А что такое-то, что случилось? - спросил Господь виновато.
- Ты сам не видишь? Чему Пи теперь равно? Трём? Это ты называешь три?
Господь прикинул и похолодел.
- Оно вообще где-нибудь кончается?... - спросил он тихо.
- А что, похоже, что оно равно основанию натурального логарифма?
Господь прикинул ещё раз.
- Ты вообще понимаешь, что это значит? - закричал Господь, брызгая слюной. - Кто вообще когда слышал о скорости света? Я не слышал! Миллионы, ты понимаешь! Миллиарды лет! Я хотел закончить к следующему вторнику!
Господь виновато молчал.
- Миллиарды лет до Апокалипсиса! Это как надуть шарик, и потом миллионы лет ждать, пока он сдуется! Она будет пульсировать, ты понимаешь? Тут течёт, тут падает... Пройдет вечность, прежде чем она досчитается!
Господь всё ещё молчал.
- А ты представляешь как тяжело будет людям с нецелым количеством пальцев на руках? Как они будут считать? Что, десятками? Очень мило, десять, двадцать, сто... Да они же будут поголовно сумасшедшими!

- Смотри, - сказал Господь, показывая Адаму раскрытую ладонь, - во-первых, обрати внимание как удобно противопоставлен большой палец. Ты можешь хватать что-нибудь - вот так. Сильно. И удерживать. Вот например, палку. Или какую-нибудь рукоятку. На меня смотри, пожалуйста. Во-вторых, видишь - все пальцы разной длины, они могут служить измерителями. Кроме того, они длинные, гибкие, видишь - сколько суставов? Вот так гнутся... Вот так... И ты можешь загибать их по отдельности, понимаешь? Один, два... Очень удобно для счета... Ну, почти удобно. Не отвлекайся. Очень удобный инструмент, рука, понимаешь? Много степеней свободы, регулируемая степень сжатия, богатая обратная связь. И их две. Можно делать два дела одновременно. И что-то тонкое, знаешь, вычищать шкуры или играть на пианино. И что-то, требующее силы. Подтягиваться, к примеру. Хватать и не отпускать. Отпусти, пожалуйста. Отпусти. Молодец. А теперь посмотри на соотношение длины среднего и указательного пальца - с помощью этого соотношения можно всегда помнить некоторые очень важные константы...
Адам сунул указательный палец в нос.
- Ты заметил? - обрадовался Господь. - Это был Мой маленький сюрприз. Я его оставил напоследок. Только не грызи пока ногти, тут есть пара мелких недоделок.

- Я, конечно, могу ещё раз объяснить. Но не буду. - сказал Натаниэль. - Просто прими к сведению, что Он хотел, чтобы вы их ели, а говорил, чтобы вы их не ели, чтобы потом вы Ему не говорили, что вы их ели по Его приказу. Или что Он вам разрешал.
- Ничего не знаю, - сказал Адам, - он мне настойчиво несколько раз подряд повторил, чтобы мы не трогали этих яблок.
- Я видел. - сказал Натаниэль. - Он специально тебя несколько раз переспросил, подвёл к дереву, заставил запомнить - где оно, заставил сорвать и понюхать яблоко, потом ещё восемь раз спросил, понял ли ты, что нельзя рвать яблоки. Потом Он потерял терпение и велел мне заняться этим.
- А чё он терпение-то потерял?! - удивился Адам. - Я ему отвечал "да, понял, не дурак, да, с прошлого раза понял, да уже давно понял, можно не повторять, да, яблоки, да, не есть, да, ртом не есть, да, понял, да, я понял уже". Кто вообще терпение-то должен был потерять?
- Я. - сказал Натаниэль. - Причём уже давно. Вот не знаю как ты, - сказал он, поворачиваясь к Еве, - а вот он точно по Его образу и подобию.
- А почему их есть-то нельзя? - спросила Ева, загорающая на травке.
- Вот!! Вот этого вопроса Он ждал! Потому что это яблоки познания Добра и Зла.
- Серьёзно? - спросила Ева. - И что?
- Ну если вы их съедите, - сказал Натаниэль, - вы познаете Добро и Зло. И будете подобны Богу.
- Мне казалось, - сказала Ева, - что мы и так подобны Богу. В этом и была суть, так сказать. По образу и подобию, ты же сам сказал. И что вообще такое Добро и Зло?
- Съешь - узнаешь! - с надеждой сказал Натаниэль. Время поджимало. - Ну послушайте, неужто вам не любопытно?
- Ну Он же не зря велел нам их не есть, - сказал Адам, - Он просто так ничего не делает. Вот взять хотя бы ноздри. Казалось бы, они совершенно случайно такого же размера, как пальцы...
- Прекрати, - сказал Натаниэль, - я понял. Конечно не просто так. Он вас собирается выгнать из Рая.
- Фигасе! - сказал Адам. - И че, ты думаешь, я теперь эти яблоки буду жрать?
- Поверь мне, - сказал Натаниэль проникновенно, - если Он захочет вас отсюда выжить, он придумает способ. А так ещё напутствие на дорожку. Термос, бутерброды.
- Так а что такое всё-таки эти твои Добро и Зло? - спросила Ева.
- Ну моё там только Зло, - сказал Натаниэль, - я заместитель по Злу. Но это в целом приятные вещи. Понимание. Осмысление. Нагота.
- Нагота? - спросила Ева, осматривая себя. - А что не так с наготой?
- Ну вот сейчас ты нагая.
- Ну допустим, - согласилась Ева, - и что дальше?
- А так ты поймешь, что ты нагая. И тебе станет стыдно за твою наготу.
Ева подняла брови.
- И что это такое? Добро или Зло? - спросила она. - По-моему, это больше похоже на Комплекс Неполноценности.
Натаниэль протянул ей яблоко.
- Ну давайте, не подставляйте меня, - сказал он жалобно, - ну пожалуйста...

- Ах Гоморра-городок, беспокойная я, беспокойная я... - напевал слегка Натаниэль, наливая себе кофе в кружку с большой надписью "Я тут № 2!!!". Кружка ему не особо нравилась. Конечно, он всегда хотел, чтобы его воспринимали, скажем, как № -1, но факт - он именно № 2. Куда больше его раздражали три восклицательных знака.
- Эй, Нечистый, пойди сюда! - раздался Глас.
Натаниэль отставил кружку и подошёл к Господу.
- Ну, это самое. - сказал Господь, протягивая ему коробку. - Поздравляю с пятитысячным годом безупречной службы, Враг Рода Человеческого.
- Новый свитер, здорово! - сказал Натаниэль, разрывая обёртку. - И на нём написано "Будь я проклят, lol!", и всего с одним восклицательным знаком.
- Это ещё не всё. - сказал Господь. - Вот сюда смотри.
Натаниэль присмотрелся.
- Немцы? Похожи на монахов. А что это за звезда на полу?
- Это сатанисты! - сказал Господь гордо.
- Кто?.. - переспросил Натаниэль тихо.
- Сатанисты. Сатанопоклонники. Все твои. Забирай. Они поклоняются тебе так же, как остальные поклоняются мне. Ну, не совсем так же, добровольно. Но тем не менее.
- Мне?..
- Да, да, тебе! - воскликнул Господь, сияя от радости. - И они тоже читают "Отче наш", только задом наперёд, и приносят тебе жертвы, и называют себя своим Господином, и вершат всякую ерунду во славу твою!
- И я тоже могу морочить их дурацкими требованиями, запутывать, сбивать с толку и обещать, не давая ничего взамен? - спросил Натаниэль.
- Сколько угодно! - сказал Господь.
Натаниэль бросился ему на шею.
- Спасибо, Боже! Ты самый лучший Господь на свете!!!
- Да, да! - сказал Господь. - Погоди, что значит "тоже"?!..

- А я говорю, вы не можете быть на всё готовы ради Меня, - сказал Иисус, наливая в стакан вино, - и Я это легко докажу.
- Ну почему, Господи?! - воскликнул Пётр. - Чего может быть такого, что мы не могли бы сделать ради Тебя?!
- Ну хорошо, давайте проведём эксперимент. - вздохнул Иисус. - Все взяли по булочке.
Апостолы с готовностью взяли по булочке из аккуратной плетёной корзинки.
- А теперь внимание - эти булки есть плоть Моя. Все откусываем и запиваем вином. Которая есть кровь Моя. Начали.
Почти все апостолы замерли - кроме Иоанна, который с удовольствием откусил кусок и сделал большой глоток из стакана Иисуса.
- Ну и? - сказал Иисус. - И чего мы ждём? Давайте, давайте. Вы же на всё готовы ради Меня.
- Я не буду есть твои булки! - воскликнул Павел. - То есть почему я должен есть плоть Твою?!
- Потому что Я так сказал, - сказал Иисус раздражённо, - ведь вы же на всё готовы ради Меня, нет?..
- Ну у всего же должны быть свои границы! - сказал Павел. - Границы разумного!
- Значит так. Вы отказались ради Меня съесть по булочке и выпить по глотку вина потому, что я сказал, что это плоть Моя и кровь Моя. Хотя вы все всё ещё держите их в руках и прекрасно видите, что это булочки и вино. И это всё переходит границы разумного?..
Апостолы испуганно молчали.
- Ладно, - вздохнул Иисус, вставая, - я плачу за ужин, а с вас по по шекелю на чаевые.
Апостолы зашуршали одеждами.
- Одного не хватает. - сказал Петр, пересчитывая чаевые.
- Иуда не положил, - сказал Иоанн, - Иуда, выкладывай свой шекель!
- Я принципиально не даю чаевых, - сказал Иуда, складывая руки на груди, - они работают за зарплату!

Отсыпьте жменьку

...извиняй дружище... женщин, наркотики и мороженое ни с кем не делю....

- Ну кто-то же должен быть виноват в том, что всё пошло не так?! - воскликнул Элохим.
Он ещё раз посмотрел на картинку в Книге. Потом ещё раз на Вселенную.
Подпись под картинкой гласила: "Вы должны получить что-то вроде этого".
- Почему она не круглая?! - воскликнул Элохим. - Почему она такая чёрная?!
- Не кипятись, - сказал Элохим, - не всё сразу.
- Ну кто-то же должен быть в этом виноват?! - воскликнул Элохим ещё раз.
- Ты и виноват, - сказал Элохим, - а кто тут ещё есть? Ты ж сам всё делал.
Элохим огляделся. Вокруг по-прежднему было либо Ничто, либо Он сам.
- Значит так, - сказал Он, выхватывая что-то из пространства, которое не было Ничем, - вот ты во всём виноват.
- А чё я-то сразу?! - воскликнуло существо в очках и свитере.
- Потому что Я так сказал.
- Но я всё равно Ты! Тут всё Ты! Либо Ты, либо Ничто! - кричало существо, пытаясь вырваться и поднимая пыль.
- Не егози, - сказал Господь, - ну чё ты переживаешь. Ну виноват, да. Исправишься. Раз Я всё и Я виноват, а ты Я - значит, ты виноват. Логично?
- Нет, не логично! - крикнуло существо.
- Ну вот ты и будешь главным по логике.
- А чё я-то сразу?! Чуть что, так сразу Хромой! - жалобно сказало Существо.
- Значит так. - Господь приземлил Существо на твердь, отделенную от вод. - Всё, что кому не понравится - твоя вина. Твои козни. Твои проказы и ухищрения. Понял?
- Да чё я-то?!
- А кто ещё?! - Господь развёл руками.
- Ну хорошо, - сказало существо внезапно миролюбиво, - только знаешь что? Это называется паблик рилейшнс. И менеджмент среднего звена.
- Называй как хочешь, - отмахнулся Господь, - только далеко не уходи. Я на тебя скоро буду кричать.

Цитата: Военмор от 21:31, 04 ноября, 2009

  Не потому ли  сначала  ЧЕЛОВЕК  разивается  умтвенно и физически , потомсексуально , а срождением детей  вновь наступает  умственный  период   :gy: , что  :hah:ЭТО ?.. :smoke:


    Да ,  при этом "высоко ( в  чёрном небе ? )  часто  сияла  белая  звезда"...

    Разве  Фффссё  это  не  так ?..

...судя по вашей цитате, Вам наверное ищёписят  :degen

Вообще у меня происходит интересное явление. Руки почему-то сами тянутся к Библии, хотя все, что написано в этой теме гон и носит своей целью высмеять Библию, но вот почему-то хочется почитать.

- Эй, Дитя Порока, а где мой совочек? - крикнул Господь.
- Понятия не имею! - крикнул Сатана издалека. - Наверняка на месте.
Господь положил на землю рассаду и побрёл к подсобке.
Табличка на двери гласила: "АД. Страшные картины. Не входить! Вечные муки. Оставь надежду, всяк сюда входящий. Посторонним вход воспрещён!".
Внутри Господь хранил свой инструмент.
Покопавшись в карманах, он извлёк ключ. Повернул его в замке. Открыл дверь.
- Здарова, бать, - сказал один из сидящих в Аду, - заходи, садись.
- Что такое? - спросил Господь. - Это что за картина Босха?
- Да не волнуйся, - подмигнула душа, - у нас тут порядок.
- Вышли оба. На клумбы не наступать. - скомандовал Господь. - Эй, Ничто, Которое Ничтожит!! - крикнул он, направляясь к кабинету Сатаны.
Натаниэль сидел за широким столом, пил кофе и читал книгу в кожаной обложке. Вдоль стен сидели и скучали души.
- Что такое? Почему посторонние в Аду? - строго спросил Господь.
- А куда я их дену-то?! - спросил Натаниэль удивлённо. - Это Каин с Иудой. Я им льготное помещение предоставил, как ветеранам. Чтобы в давке не помяли... А куда я их дену-то? Ты видишь, у нас перенаселение.
- Какое перенаселение? Где мой совочек!! - воскликнул Господь и открыл стенной шкаф.
- Здравствуйте, - сказала душа, сидящая в стенном шкафу, - я не помешаю?
Господь закрыл стенной шкаф.
- И что это такое? - спросил он. - Откуда у нас вдруг перенаселение?
- Ну тут как, - сказал Натаниэль, - это, понимаешь, чума, холера, язва...
- Язва?.. - поразился Господь. - Это когда в животе рези?..
- ...И полное отсуствие гигиены. Средневековье!
- Значит так. - сказал Господь. - Через полчаса сбор на главной лужайке. Будем учиться реинкарнации. А то ишь выдумали...
- Я думал, только индусы верят в реинкарнацию. - сказал Натаниэль.
- Ты видишь хоть одного индуса? - сказал Господь.

- Нет, - твёрдо сказал Господь, - никаких этих ваших "на речке, на речке, на том бережочке". Между. Никаких "на". В Эдем ничего не должно втекать. - Господь открыл "Творение для чайников. Стань Творцом Вселенной За Семь Дней При Помощи Иллюстрированных Примеров!!!" посередине и протянул Натаниэлю. - Видишь, согласно... - Он развернул книгу к себе. - согласно фэн-шуй. Никакой текущей воды.
- А как же рыба, а? - спросил Натаниэль. - Как это рыба в этот твой садик приплывать будет?
- Никак, - сказал Господь, - зачем нам рыба? У нас полно дичи и птицы.
- Но свежая-то вода нужна! - воскликнул Натаниэль. - Засохнет твой Эдем и всё!
- Ты что, глупый? - осведомился Господь, доставая блокнотик. - Вот сюда смотри. Вот Эдем, так? Вот тут озерцо. Из него вытекает речушка, так? А вот уже снаружи она делится на... скажем... Тигр, Евфрат, ну ещё... так... Фисон и Гихон. И всё это вот так вот... - Господь неровно нарисовал квадрат. - Вот оно вот так вот огибает Эдем. И всё водоснабжает.
- Дражайший, - сказал Натаниэль, - мелиоратор из Тебя никакой. Поверь мне. Вот эти твои реки - они далеко друг от друга. И они никак не вытекают из ручейка.
- Давай сам дальше, а? - сказал Господь, выдирая листок из блокнота и вручая его Натаниэлю. - Кто тут в конце концов Хитрая И Лживая тв*рь? Придумай что-нибудь, вперёд!

картинка в тему...

В тихом благочестии женской половины дома Иосифа, плотника, Мария тонкими, как лепестки лотоса, пальчиками перелистывала большую благочестивую книгу.
Изредка она поднимала глаза к небу и тихо-тихо молилась.
- Радуйся, Благодатная! - услышала она внезапно голос из-за своей спины. Господь с тобой, благославенна ты в жё... Ай!!!
Мария положила большую благочестивую книгу обратно на стол. По полу, схватившись за голову, катался некто в длинной белой хламиде и с огромными крыльям.
- Ты чего дерёшься-то?! - воскликнул он. - Эй-эй, ты чего делаешь?! - взвыл он, когда Мария закрутила ему руку за спину.
- Ну давай, рассказывай, - сказала она, усевшись на его спине удобно между крыльев. И рассказывай подробно, а то я буду делать вот так.
Она шевельнула рукой и некто снова взвыл.
- Ну крошка, слезь с меня! - крикнул он жалобно.
- Давай, давай, - сказала Мария, - рассказывай. Иосифа не будет до вечера, в доме я одна. Хрупкая. Беззащитная. Простая девушка. Так что тебя никто не защитит от ну, крошки. Кроме тебя самого, конечно.
- Я архангел! - крикнул некто. - Я принёс тебе благую весть!
- Архангел? - сказала Мария с улыбкой. - А почему у тебя крылья проволочные?
- Потому что... Ай! Потому что своих нету! - взвыл архангел.
- Разумеется, откуда у назаретского хулиганья свои крылья. У них никогда ничего своего нет. Разве что что-то чужое, если могут убежать.
- Я не хулиганьё! - взвыл архангел ещё раз. - Я посланник Господа с благой вестью.
Мария оглядела архангела. Он был щуплым, ненамного выше её ростом и в очках.
- Ну хорошо. - она внезапно отпустила его, и он взвыл ещё громче. - Выкладывай свою весть, и если она будет хотя бы смешная, сможешь уйти сам и без переломов.
- Я так больше не могу, - жалобно сказал архангел, растирая локоть, - Он сказал, что ты наивная, легковерная и чистая душа.
- Ну допустим это я, - сказала Мария, - это не значит, что я должна верить парню в проволочных крыльях поверх свитера. И как тебя зовут?
- Ээээ... - архангел украдкой посмотрел себе в ладошку. - Гавриил.
Мария резким движением схватила его руку и развернула ладонью к себе.
- Так-так-так. "Богородице, дево, радуйся"... Гавриил пишется через "а", а не через "о". Купить яиц и пемзы для пяток. Ну и как тебя на самом деле зовут, Говриил?
- Натаниэль. - сказал Натаниэль хмуро. Ему это всё чрезвычайно не нравилось.
- Никогда не слышала о таком ангеле. И где же ты живёшь, Натаниэль? Судя по очкам, ты настоящий фанат физического труда. Шамес?
- Я Князь Мира Сего. - сказал Натаниэль. - Сатана. Падший Ангел. Временно исполняю обязанности архангела.
- Это что-то новое, - сказала Мария задумчиво, - в прошлый раз в окно кидали луковицы и кричали "Мария-дурочка, выйди к нам!". Долго кричали, да, пока я не вышла. Сатана под видом архангела ко мне ещё не проникал. Тем более в очках и с крыльями. Вы знаете, пускай я посвятила себя Богу - это не повод так себя вести, правда?
- Так, женщина, - сказал Натаниэль, потеряв остатки желания продолжать вестить благо, - я делаю то, что мне приказано. Ты делаешь то, что тебе нравится. Но - только тогда, когда я закончу и уйду. Поздравляю, ты зачала нового Царя Мира, мессию Господа нашего. И Господа нашего. Всего хорошего, желаю счастливо перенести токсикоз и счастливо разрешиться.
- Слушай, по-моему я тебя видела, - сказала Мария, разглядывая его слегка сужеными глазами, - это не ты служишь у Моисея-книжника?..
Натаниэль вздохнул вздохом человека, который не ждёт от самой сути своего существования никаких приятных сюрпризов вроде "пять минут никто надо мной не будет издеваться" и "я смогу однажды провести день так, чтобы вечером не хотелось биться головой о стену и мычать".
И исчез.

.- Ну может ты хоть скажешь, что мы должны делать? - спросил Адам.
- В смысле? - сказал Господь. - Делайте что хотите.
- Ну я не знаю, приоритеты-то обозначь! - воскликнул Адам.
- Да пожалуйста. Секс. Как можно больше секса. Максимум секса. Столько секса, сколько вы сможете вынести. - сказал Господь.
- Э... - сказал Адам. - Секс? Это чтобы разможнаться? Плодиться?
- Ну это тоже можно, да. - согласился Господь.

- И что это такое? - спросил Бог.
- Инквизиция, - сказал Натаниэль, - во славу Твою, разумеется.
- И зачем? - спросил Бог. - Я им что, это велел делать? Это что, они так понимают "хорошо прожаривайте мясо, иначе не избежать паразитов"? Это как они "мойте руки перед едой" превратили в такое?
Натаниэль пожал плечами. Последние пять тысяч лет он в основном вздыхал и пожимал плечами, и делал это уже просто мастерски.
- По-моему, ты опять им мозги запудрил. - сказал Господь с подозрением. - Почему индусы мёртвых сжигают, а эти - живых?
- Вообще индусы тоже живых женщин сжигают, вместе с мёртвыми мужьями... - сказал Натаниэль неосторожно.
Бог схватился за голову.
- Ну ты даёшь! - воскликнул он. - А кого эскимосы сжигают, а? В общем, надо было тебя кинуть на другой участок работ.
- Это на какой это? - спросил Натаниэль. - Сперва Сатана то, Сатана сё, Отец Лжи подай, Отец Лжи принеси, про Добро и Зло объясни, а теперь всё не по нам?
- Да. - сказал Господь. - Именно так.
Натаниэль обиженно молчал.
- Ну хорошо. Ну ты мне хоть объясни, почему они всё делают во славу Мою? Я вот ничего во славу их не собираюсь делать, они на взаимность могут и не рассчитывать. - сказал Господь.

- Тихо-тихо, не разбуди его, - прошептал Господь, - аккуратнее неси.
- Вечно у Тебя сюрпризы, - прошептал в ответ Сатана, - ну зачем надо подкладывать её вот так во сне?
- А что Я должен был сказать?! - прошептал Господь. - Се жена твоя, валяйте, ребята, знакомьтесь?
Они аккуратно уложили спящую Еву возле спящего Адама.
- Ты её из чего сделал? - прошептал Сатана. - Тяжелая, как будто каменная!
- Ерунда, - сказал Господь, слегка повышая голос, - такая же глина. Разбуди и познакомь. Я ушёл.
- Опять я?! - сказал Сатана слегка придушеным голосом. - Тебе сказать нечего, а Я что должен говорить?!
Ответа не было.
Сатана подумал минуту, потом с размаху пнул Адама под рёбра.
- Подъём! - крикнул он. - Встаём и начинаем знакомиться.
- Аааа! - закричал Адам, вскакивая на ноги, - эээ! Чёваще?!
- Вот жена твоя! - сказал Сатана, кивая в сторону Евы.
- Какая жена?! Кто меня пнул?!
- Это тебе кажется, что тебя кто-то пнул. - спокойно сказал Сатана. - На самом деле тебе выдрали ребро, чтобы сделать её.
- Выдрали?!
- Да, во сне. Чтобы ты не чувствовал этой ужасающей, мучительной боли.
- Но я её чувствую!
Сатана пожал плечами.
- Такая большая... - сказал Адам, потирая бок. - Как вы её всю сделали из одного ребра? Она весит, наверное, центнер!
Ева открыла глаза и вкатила склонившемуся над ней Адаму пощёчину. От неожиданности он отлетел и плюхнулся на зад.
- Отлично! - сказал он. - Всё просто отлично. Сперва ребро... - он попытался их пересчитать, но потом понял, что не помнит - сколько их было раньше. - ...а теперь щека. Что дальше?
- Дальше? Любить её. - сказал Сатана нежно. - Делиться с ней всем.
- Это чем?! Ещё пару рёбер? Или ногу? А может, челюсть?! А давайте позвоночник, а?! Ну зачем мне позвоночник, давайте поделим его между всеми! - закричал Адам.
Сатана отошёл, довольно ухмыляясь.
"Совет вам да любовь", подумал он, "надо было сказать, что её сделали из пяти рёбер. Он бы её никогда не простил".

Ну чего там? - крикнул Господь в открытый люк.
- Я Тебе серьёзно говорю, ничего тут нет. Только большой чугунный вентиль с надписью "Не открывать!". - раздался из люка приглушённый голос Сатаны.
- И чего с ним? - спросил Господь заинтересованно.
Натаниэль высунулся из люка.
- Ты знаешь, на этом свете, я думаю, не очень много есть вещей, которые могут случиться с гигантским куском чугуна, - скахал он, стирая со лба грязь, - и вот с этим конкретным - ничего не случилось.
- А если его покрутить? - спросил Господь.
Натаниэль вздохнул и вылез.
- По-моему я упомянул большую надпись "Не открывать!"? В любом случае, если где-то что-то и сломалось - явно не тут.
- Может быть, он как раз открыт, - предположил Господь, - и его надо закрыть, чтобы всё пришло в норму?
Натаниэль сделал широкий приглашающий жест в сторону люка.
- Не стесняйся испачкаться. - сказал он. - Хотя что там. Когда Ты чего стеснялся...
Господь нахмурился.
- Давай, Нечистый, полезай назад и как следует закрути эту ручку.
- Вентиль, - сказал Натаниэль, - это вентиль. Почему я должен крутить за Тебя вентили? Погоди, дай я сам скажу. Чтобы я был во всём виноват.
- Полезай, - сказал Господь, - и без лишних разговоров.
Сатана снова вздохнул и полез обратно.
- Во-первых, хочу заметить, - раздался оттуда его голос, - он ненамного меньше меня....
- У нас на небесах всё большое! - отозвался Господь довольно.
- Во-вторых, надо сказать, на нём есть две стрелки, с надписями "Закрыть" и "Открыть". И в сторону "Закрыть" он не вращается. - продолжал Натаниэль.
- А ты крути в другую сторону! Если этот вентиль не положено открывать, то логично на нём написать "открывать" вместо "закрывать", чтобы каждый, кто попытается его открыть, затягивал бы его всё туже и туже.
Натаниэль помолчал.
- Да. это вполне в Твоём духе. - сказал он после паузы. - Но в-третьих, как... ага, пошёл... ну скажи, как поломка в канализации могла сделать людей грешниками? Туго как... Я, конечно, не эксперт в вопросах греха... хотя нет, я эксперт... и я не понима... а?
Раздалось журчание.
- А? А-а-а-а-а! ААААААААААААААААААААААААА!
Господь аккуратно закрыл крышку и, отряхнув руки, удалился.
Небеса чуть дрогнули и разверзли хляби небесные. И вместе с водой с них устремилась к земле небольшая чёрная фигурка. За рёвом потоков почти не было слышно яростного "Мамаааааааааааааааа!!!".

fenics, креатив свой, личный?

Цитата: 212-й от 07:14, 21 ноября, 2009fenics, креатив свой, личный?

вот и я о том же подумал... :smoke:

Цитата: 212-й от 07:14, 21 ноября, 2009fenics, креатив свой, личный?

Цитата: хулиган от 07:19, 21 ноября, 2009вот и я о том же подумал...

...господа, вы анекдоты тоже сами выдумываете?

Цитата: fenics от 08:19, 21 ноября, 2009...господа, вы анекдоты тоже сами выдумываете?

иногда бывает...а вообще же кто-то выдумывает... :yes

Цитата: fenics от 08:19, 21 ноября, 2009...господа, вы анекдоты тоже сами выдумываете?

Что за защитная реакция? :) Так да или нет?

Вопрос, по моему мнению, был не сложный и не содержал в себе никакой подоплёки с моей стороны. :)

И если креатив твой, личный, то тебе Феникс - респектище. Очень хороший йумор.  :lol:

Цитата: ms743 от 08:48, 21 ноября, 2009И если креатив твой, личный, то тебе Феникс - респектище.

...нет, не мой...респект забрать, меня лопатами закидать))

Цитата: 212-й от 08:35, 21 ноября, 2009Вопрос, по моему мнению, был не сложный и не содержал в себе никакой подоплёки с моей стороны.

...я уже отвечал на подобный вопрос...в начале темы)))

....а вот вам  :)
.- Пап, давай быстрее, а? - сказал Исаак, зубами вытаскивая из ладони занозу. - А то ведь вы до темноты не вернётесь.
Исаак сидел, скрестив ноги, прямо на жертвеннике, и несчастным не выглядел.
Авррам похлопал себя по карманам. Кремень, огниво, трут, верёвка, на поясе каменный нож.
- А, прости! - сказал Исаак и вытянулся в полный рост.
Авррам дрожащей рукой достал нож и нерешительно замер.
- Ну же, Авраам, - раздался Голос с небес, - Я всё ещё жду.
Авраам сжал нож обеими руками и поднял над головой. Исаак зажмурился и стиснул зубы.
Ничего не произошло.
Исаак понемногу открыл глаза. Потом открыл их широко и уставился на отца.
Тот, не опуская ножа, бормотал себе под нос.
- ...и у тебя были такие вот пяточки, и ямочки на попке, а когда мы приучили тебя к горшку, ты с ним не расставался, таскал его везде с собой и сидел на нём, как царь на троне...
Исаак покраснел.
- Пап, по-моему это у меня перед глазами моя жизнь должна пробегать, нет? Не у тебя.
Авраам опустил нож.
- Я не могу.
- Не можешь что? - спросил Исаак.
- Не можешь что? - спросил Голос с небес. - Давай, Авраам, не заставляй меня ждать.
- Я не буду! - крикнул Авррам, бросая нож. - Что я скажу его матери? Что я скажу себе?! Что я скажу кому угодно? Что я убил человека, потому что я боюсь своего Бога?
- Ну да, - сказал Голос, - а чем тебе не нравится твой Бог?
- Мне не нравится, - сказал Авраам, обнимая Исаака за плечи, - что у меня есть Бог, который называет нас своими детьми и при этом требует, чтобы мы убивали своих детей.
- Ну хорошо, - сказал Голос, - можешь пойти и поймать чужого ребёнка. И принести его в жертву своему Богу.
- Ха! - сказал Авраам. - Я на это даже отвечать не буду. Пойдем-ка, сынок.
- Скажи-ка, Авраам, ты понимаешь, - протянул Голос, - что теперь Я могу поразить тебя бедствиями, болезнями, смертью?
- Можешь! - воскликнул Авраам. - Но это и называется "жизнь"! Бедствия сменяют покой, покой сменяет бедствия, болезни крадут здоровье, и в самом конце - смерть. Это и есть жизнь.
- Пап, ну давай, - сказал Исаак, поднимая нож, - ну чего ты? Ну я не против, а Господь ждёт. Ну чего ты? Ну давай, ну зачем тебе проблемы, ну пааааап!
- Довольно! - раздался Голос. - Прекрасно. Наконец-то, ребята. Теперь собирайтесь и отправляйтесь домой.
Авраам и Исаак замерли, уставившись на небеса.
- Что? А. Да, это было испытание. - объянсил Голос. - Не искушение - это не по Моей части. А испытание. Этим Я дал вам обоим ценный урок. И всё такое. Только не спрашивайте - какой.
Сын с отцом молчали.
- Да, если вам, ребятки, так охота, принесите мне в жертву агнца. Агнец в кустах.
"Опять", мрачно подумал запутавшийся в кустах агнец, "Почему всегда я? Почему всегда я, чёрт меня побери? Что за извращённая, больная фантазия с одной извилиной? Блин, я всегда один. Их двое, и они радостно прирежут меня. А я один. Ладно... Как же это там... А."
- Беее, - мрачно сказал агнец, глядя на подбирающего нож Авраама, - Бее, так его. Бее.

- Ну рассказывай, как всё было... - сказал Господь задумчиво.
- Значит так. - сказал Натаниэль, доставая модель из папье-маше. - Вот это вот - Центральный Зиккурат большого делового комплекса Вавилона. Условное название "Храм Торговли".
- Храм чего? - переспросил Господь.
- Торговли. - сказал Натаниэль, сверившись с бумажкой.
Господь хмыкнул.
- Ну давай дальше.
- Итак... - Натаниэль углубился в бумажку. - В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое произошло обрушение перекрытий на всём протяжении... Ага... Затем обрушился фасад. То есть примерно так.
Натаниэль вытащил из-за пояса большую палку и несколько раз ударил по модели. Папье-маше сложилось в аккуратную горсть мусора.
- Да, - сказал Натаниэль, пряча палку, - именно так всё и было. Дальше на место происшествия прибыла соответствующая комиссия. - Он снова уткнулся в бумажку. - Они обнаружили что все, кто отвечал за технику безопасности, надзор за работами, распределение средств и так далее, в общем - все, что все теперь говорят на каких-то странных языках. Во всяком случае, активно дают понять, что не понимают своего родного.
- И? - спросил Господь, закидывая ногу на ногу.
- Предварительная версия комиссии: гнев Господен. Однако представители Церкви Истинного Бога, Другой Церкви Истинного Бога и Церкви Другого Истинного Бога, которые должны были, кстати, иметь свои представительства на четвёртом этаже Храма Торговли, в отделе "Торговля Собой И Сопутствующие Товары", от комментариев воздерживаются.
- Ну а на самом-то деле кто виноват? - спросил Господь.
- Некомпетентность. - сказал Натаниэль. - Ну если не умеешь воровать - чего браться-то?

- Ну? - прошептал Иисус на ухо Иуде, не разжимая объятий. - Сколько?
- Тридцать. - прошептал Иуда Иисусу. - Больше не смог, товар не ходкий.
- Молодец! - воскликнул негромко Иисус, одновременно слегка пиная его в колено. - Коммерческая жилка. Только без дурацких шуток.
- Угу. - согласился Иуда. - Ладно.
- Десять отправишь маме в Назарет, десять Магдалине в Капернаум, десять вам до конца недели. - прошептал Иисус. - Пейте, гуляйте, горюйте и скорбите.
- Понял. - прошептал Иуда.
- Только ты смотри, - прошептал Иисус, - без махинаций своих. Я же всё равно узнаю. Ты знаешь, я предателей не люблю...
- Ты чего! - воскликнул Иуда обиженным шёпотом. - Когда это я Тебя подводил?
- Ну молодец, - прошептал Иисус, хлопая Иуду по плечу и разжимая объятья. - Так, брось железку!! - закричал Он тут же. - Я тебе говорю! Отнимите у Петра эту штуку! Брось, Я тебе сказал! Прекрати размахивать, покалечишься!
- Простите, милостивый господин, - сказал Он, поднимая отрубленное ухо Второго Воина и сдувая с него пыль. - Вот, как новенькое. Сейчас пришпандорим. А ты, - сказал Он, поворачиваясь к Петру и грозно нахмуриваясь, - ты верни меч, где взял. И подумай о своём поведении

- Привет! - воскликнул Сатана дружелюбно.
Авель отпустил овцу, которую расчёсывал, и посмотрел на него.
- Привет. - сказал Авель.
- Я слышал, ты с братом опять поссорился? - спросил Сатана.
- А тебе что? - сказал Авель. - Я не должен разговаривать с тобой.
- Это почему это?! - изумился Сатана.
- Потому что ты хитрее всех зверей полевых. Потому что ты соблазнил маму с папой и они согрешили.
- Ну во-первых. - сказал Сатана, наклоняясь и почёсывая овцу за ухом, - Ну и что, что хитрее? Ну хитрее зверей полевых. Лесные меня уже уделывают. О слонах и не говорю. А уж родители твои вообще не звери полевые. Так что во-вторых, как и чем я мог соблазнить? Поверь мне, это всё из-за яблока. Кое-Кто придумал всю эту кутерьму с яблоками и использовал твоих родителей в Своих целях.
Авель хмыкнул.
- Я охотно верю, что цели были праведные. - сказал Сатана покорно. - Но это были не мои цели.
Он помолчал.
- Так ты опять поссорился с братом. - сказал он через некоторые время. - Кстати, зови меня Натаниэлем.
- Это он со мной поссорился... - сказал Авель со вздохом. - У него какие-то проблемы и он всё время на мне срывается.
- Ну что ж ты. Он же твой брат! - воскликнул Натаниэль. - Ты обязательно должен с ним помириться.
- Как?.. - спросил Авель. Он задумчиво повертел в руках гребень и посмотрел на Сатану.
- Ну как твои родители мирятся, наверное. - сказал Натаниэль задумчиво. - Они же наверняка иногда ссорятся?
- Ну да. - сказал Авель. - Папа целует маму и говорит, что больше не сердится. А она целует его и говорит, что тоже больше пока не сердится.
- Ну видишь, - сказал Натаниэль, - подойди к Каину, обними его, поцелуй и скажи что больше не сердишься. А что у него там за проблемы?
- Ну у него с его грядками какая-то ерунда, - объяснил Авель, - в общем какие-то гусеницы съедают всё раньше, чем мы сами успеваем съесть.
- Ну я не знаю, - сказал Натаниэль, осматривая небольшое стадо Авеля, - у тебя вроде дела идут ничего. Дал бы ему пару советов, как более успешный...
Авель ухмыльнулся.
- Зачем? Я пасу овец и коз, а он выращивает траву. Я ничего про траву не знаю.
- Ну ты и про овец и коз раньше ничего не знал, - сказал Натаниэль, кивая сам себе, - а у тебя с ними никаких проблем. Просто скажи, что ты думаешь по поводу этих гусениц. Выскажи своё мнение. Наверняка он оценит твою помощь. Поцелуй, братский совет - и братский мир навсегда. Ничто так не укрепляет дружбу, как уверенный покровительственный тон и пара влажных поцелуев. Где он сейчас? Пойдем и немедленно наведём между вами дружбу навека.
- Он вон на том поле, - сказал Авель. Они с Натаниэлем поднялись на гребень небольшого холма и увидели спину Каина, склонившегося над своими растениями. - Ээй, Кааин!
Каин дёрнулся как от удара, но не повернулся.
- Не слышит, - сказал Авель, - странно.
- Привлеки его внимание, - сказал Натаниэль, - вот камешек. Кинь в него, он почувствует и обернётся.
- Не тяжеловат?.. - спросил Авель, взвешивая камень в руке.
- Ну ты в голову-то не целься, - сказал Сатана, - просто брось, пускай упадёт рядом.
Авель бросил. Камень упал на большую дыню, разбив её и обрызгав Каина. Тот повернулся.
Авель радостно помахал ему рукой и побежал вниз по склону, широко расставив руки и улыбаясь.
- Пойду-ка я, - сказал Натаниэль сам себе, - мне, пожалуй, потом расскажут, чем всё кончилось.

Осторожней! - воскликнул Господь, отдёргиваясь. - Не мышь, чай, лечишь.
- Не шевелись, - сказал Натаниэль спокойно. - Поболит и перестанет.
Он аккуратно приложил марлю, смоченную спиртом, к рассечёному виску Господа.
- Ну рассказывай, - сказал он, с треском раздирая бинт, - и как Нас угораздило?
- Ну как, - сказал Господь хмуро, - там темно. Я упал. Ударился.
- Ну да, - согласно покивал Натаниэль, - и Сам Себе щёку ногтями расцарапал. Беспокойное местечко-то, Осия. Ландшафт суровый, бьёт сильно...
Господь разражённо закатил глаза.
- Ну хорошо, это был Иаков. Я в темноте нарвался на Иакова. Блин, тяжёлый такой...
Сатана поднял брови.
- Ты бы его сейчас видел! - воскликнул Господь. Чело его посветлело. - Я его так уделал! Его мама теперь родная не узнает.
- Да-да, - сказал Натаниэль, - придёт к нему его старенькая, почтенная матушка и скажет - "А где же мой Иаков?". А там уже нет никакого Иакова. "Нету тут больше твоего сына Иакова, дорогая", скажут ей люди, "только некий Израиль". Где ты имя-то такое взял - Израиль.
- Ну не мог же Я его просто так отпустить. - сказал Господь. - Пришлось придумывать на ходу. Мужик-то суровый, заметный. Отец народов. Лучший друг овцеводов...
- Переименовывать-то зачем? - спросил Сатана. - Ну придумал бы ему прозвище. Скажем, Иаков "Стукнутый". Или Иаков "Толстый". Имя-то зачем менять?
Господь пожал плечами.
- Он Меня три раза головой о камень ударил! - сказал Он, осторожно трогая повязку...

.Иаков вышел и плотно затворил за собой двери загона.
Наступила тёплая, тёмная и пахнущая навозом тишина.
- Мее. - сказала одна овца после некоторой паузы.
- Я с тобой совершенно согласен, - сказал негромкий голос.
С хлопком посреди хлева возник Натаниэль. Он запалил фонарь и внимательно осмотрел свои ноги.
Ноги были обуты в резиновые сапоги. Натаниэль потоптался чуть-чуть, по щиколотку завязая в навозе, и довольно подмигнул сам себе.
- А главное, сухо. Иаков с Лаваном, между тем, тут в сандалях ходят.
Вдохнув полной грудью, Натаниэль закашлялся.
- Вот она какая - жизнь. В начале боль, в конце боль, а в промежутке - дерьмо, ежедневно и стабильно... Ладно.
Он закатал рукав и вытащил из питьевой колоды пару тополиных прутьев, с которых полосками была срезана кора.
- Чудо селекции Иаков, - хмыкнул Сатана, - помесь генетика с гаишником. Ладно. Наш скот сегодня тут.
Аккуратно осмотрев овец в противоположном загоне, Натаниэль выбрал одну.
- Первый раз у нас? - спросил он, закатывая второй рукав и доставая из кармана банку белой краски. - Предлагаю краситься перьями.
- Мее. - сказала овца.
- Это на ваше усмотрение, - согласился Натаниэль, ловко размазывая краску, - Правила ухода знаете? В бассейне шапочку носите?
- Мее. - сказала овца, отсупая на шаг.
- Ну что вы, - сказал Сатана, - совсем не секутся. Ничуть. Чудесный сильный густой волос. А то и два... Да что там, много чудесных сильных густых волос.
"Ещё пара месяцев", прикинул он, насвистывая, "и Лаван пойдёт по миру. Посмотрим, посмотрим..."
Он по-настоящему любил по-настоящему свою работу.

блин, как отказаться от того, что бы тема, в которой ты отвечал хоть раз появлялась в непрочитанном, каждый раз, когда там что нить новое появиться.

а то задолбал уже этот бред
каждый раз появляется

...дружище, в настройках посмотри))

- Я надеюсь, там будет хотя бы весело! - сказала Елена Прекрасная капризно.
Харон пошевелил бровями и ухмыльнулся.
- Ну это как тебе повезёт... Скажу заранее, тебе не повезёт. Будет очень скучно. Усаживайся. Монетку за перевоз - сюда.
Елена надменно посмотрела на него.
- Это та, которую вкладывают в рот? - спросила она холодно и уставилась на лодку. - Очень надеюсь, что мне не подложили такую свинью. Я могла бы ей подавиться!..
Харон вздохнул. "Блондинка," подумал он, "опять блондинка. Откуда в Греции столько блондинок?"
- Ну что ж делать, - сказал он, - усаживайся так.
- Из чего это твой шлюпец? - спросила Елена, касаясь мизинцем борта лодки.
- Из обрезков ногтей. - сказал Харон.
Елена резко отдёрнула руку. Лодку качнуло.
- Какая гадость! - воскликнула она.
- Символично. - объяснил Харон. - Ногти символизируют смерть и жизнь одновременно. Правда, килевая устойчивость плохая. Так что не дёргайся.
Елена ещё раз прожгла его взглядом.
- Итак, - сказала она, аккуратно усаживаясь на скамеечку и подбирая ноги, - почему же в Аиде будет так скучно?
- О! - воскликнул Харон, отталкиваясь от берега. - Это очень просто. Потому что никто не знает - чем заняться.
- Ну можно организовать вечеринку, - сказала Елена задумчиво, - с музыкой и танцами.
- Скучно, - сказал Харон, - и потом, никто не соглашается приготовить закуски. И музыканты говорят, что наигрались на том свете и на этот раз обойдутся парой коктейлей и лягут спать пораньше.
- Ну любительский оркестр собрать... - сказала Елена неуверенно. - Неужто там нет музыкантов-любителей?
Харон посмотрел на неё поверх очков.
- Ну есть один... гм... Только знаешь, Он не умеет играть, и никто не решается Ему сказать. Он там вообще-то главный.
- Аид? - осведомилась Елена.
- Ну не гой, да... - ответил Харон. - А, ты о том... Ну, сама увидишь. Секунду.
Харон перестал грести и встал в полный рост.
- Так, проклятые души! Ау, не слышу стонов! Интенсивнее, интенсивнее!
Из леса, окружающего мрачную реку, раздалось глухое недовольное бормотание.
- На том свете отдохнёшь! - крикнул Харон. - Ну в смысле... Ну вы поняли! Вперёд, дама ждёт!
Проклятые души, недовольно потягиваясь и зевая, выползли из-за деревьев и начали неубедительно завывать.
Усевшись, Харон кивнул Елене.
- Видишь, с чем работать приходится, - сказал он, - никакого старания. Никакого тщания.
- А завести любовную связь? - спросила Елена, оживляясь. - Можно ведь на твом свете завести любовную связь?
- Можно, - кивнул Харон, - и тебе это очень быстро надоест.
- Это мне никогда не надоест! - воскликнула Елена.
- Ну знаешь, - сказал Харон, оглядываясь через плечо. - А, почти приплыли. В общем, тебе быстро надоест. Тебе всё быстро надоест. И все.
- Я думала, на том свете огромный выбор мужчин и стабильный приток свежих лиц. - сказала Елена.
- О да, - сказал Харон, подгребая к берегу, - Более того. После того, как твоё собственное свежее лицо послало куда-то тысячу кораблей...
- Тысячу восемьдесят два, - сказала Елена с гордостью в голосе, - у меня и список где-то был.
- Неважно. В общем ты стала самой желанной. И теперь каждый юноша, умерший от неразделённой любви и гормонального бунта, будет добиваться тебя. И так - каждый день. Тысячи лет. Пылкие влюблённые.
- Звучит неплохо! - сказала Елена.
- Ты удивишься, узнав что сделают смерть и вечность с твоим либидо. - сказал Харон, - Вот мы и на месте.
- Погоди. - сказала Елена, выбираясь из лодки. - То есть быть мёртвым ужасающе скучно?
- Именно, - кивнул Харон, - именно это я тебе объясняю последние четверть часа. И я не понимаю, что вы каждый раз такие удивлённые. У вас была жизнь, у всех! Что ж вы жизнь скучали?
Елена нахмурилась.
- Вставай, клубок мёртвых блох! - воскликнул Харон, пиная что-то. - Это Цербер, - пояснил он, - только он тоже спит.
Цербер заворчал, сворачиваясь в ещё более уютный комочек адской шерсти.
- Ну блин, - сказал Харон, - ладно-ладно. Позоришь меня перед дамой? Ну посмотрим, посмотрим... Про Муму слышал?
Цербер заворчал чуть громче и спрятал один из носов под лапу.
- Ладно. - вздохнул Харон. - Всё. Добро пожаловать в Вечность. Можешь звать меня Натаниэль. Тебе вверх по лестнице и налево. Увидимся.

.Натаниэль удивлённо поднял брови. Дверь кабинета Господа была закрыта. И на неё была наклеена табличка.
На табличке значилось: "Бога нет".
- Что значит "нет"? - сказал Натаниэль. - Ещё вчера был.
- Есть Я. - хмуро сказал Господь, открывая дверь. - Я отдыхаю. Чего надо?
- Тебе письмо, - сказал Натаниэль, помахивая длинным коричневым пакетом. - Не знаю, правда, откуда. В ящике валялось...
- Давай сюда. - сказал Господь, протягивая руку.
- Станцуй! - воскликнул Натаниэль, поднимая руку над головой.
Господь без труда отнял у него конверт.
- Я те дам - "станцуй". - проворчал Он. - Свободен.
Он распечатал конверт и вытащил длинный, осыпающийся свиток.
Свиток гласил:

Новый хит в любимой серии!
Что-то пошло не так? Творение сложнее, чем Вы предполагали? Люди считают, что Вы допустили слишком много ошибок?

Мессианство Для Чайников - Воплотитесь В Образ Живой И Скажите Всем, Что Всё Так И Было Задумано!

Зачем разрешать Сатане объяснять людям - что Вы имели в виду, если Вы можете сделать это сами?

Первому покупателю - плащаница в подарок!!!

Заказывайте бестселлер нескольких тысячелетий наложеным платежом в издательстве "Демиург И Тауматург Медиа, учебные пособия для начинающих Творцов, Лжепророков, Пророков, Всадников Бледных На Коне Горящем и Веб-дизайнеров"!

Соломон затаил дыхание. Царица Савская осторожно открыла двери и уставилась на бассейн.
- Как интересно. - сказала она.
Присев на корточки, она постучала по прозрачному стеклу, покрывающему бассейн.
- Восхитительно! - сказала она. - Я гляжу, ты действительно изобретательный малый.
Она повернулась к Соломону и его свите.
- Вот оно что, - сказала она, - великий царь прислушивается к слухам. Опускается. До слухов.
Соломон открыл рот, чтобы говорить.
- Ладно, ладно, - отмахнулась царица, - не оправдывайся только. У тебя достаточно жён, чтобы перед ними оправдываться.
Она ухватилась за свои юбки и задрала платье до колен, открывая довольно стройные и почти неволосатые ноги с немного пухлыми коленками.
- Все видят? - Она повернулась. - Все как следует разглядели? Это ноги царицы. Видите, какие они?
Не опуская юбок, она снова повернулась к Соломону.
- Гляди внимательнее, царь. - она бросила юбки и поднесла руки к вырезу. - А теперь сюда. - Она указала на своё лицо. - А теперь внимательно смотри сюда. Ты больше никогда ничего этого не увидишь.
Махнув своим слугам, она величественно последовала в выходу. Возле мажордома она притормозила.
- "Соломон. Хитрее Одиссея". - прочитала она слоган на фуфайке замершего мажордома. И снова повернулась к Соломону. - Это не у меня, дорогой мой, ноги козлиные. - крикнула она. - Это ты сам козёл. Весь, целиком. Счастливо оставаться, о мудрейший из людей!

- Ну уже чуть получше. - сказал Господь. - Руки ниже, это раз. Чуть интенсивнее - это два. И когда ты говоришь ей "Я люблю тебя" - она должна чувствовать твоё теплое дыхание. Ты же зубы почистил?
Адам долгим, пристальным взглядом посмотрел на Господа.
- Тебе обязательно смотреть? - сказал он.
- То есть? - удивился Господь.
Адам приподнялся и сел. Ева тоже села и сорвала травинку.
- Ну Ты же говорил, что секс - момент единения двух душ. - сказал Адам, разводя руками. - Нигде не говорилось, что при этом должен ещё кто-то присутствовать. Я думал, единение подразумевает уединение.
- Так Мне тут! - сказал Господь недовольно. - Я Вселенная! Как вы уединитесь от Вселенной?
- Может, шторы сделать? - предложила Ева. - Или хотя бы за кустом.
- Или можно шалаш построить! - сказал Адам.
Господь оторопело переводил взгляд с Адама на Еву.
- Вы что, действительно хотите чтобы Я не смотрел? - сказал Он тихо.
Адам и Ева закивали.
- Но Я же Всемогущий и Всевидящий! - воскликнул Господь. - Какой же Я тогда буду Всевидящий?
- Какой же Ты Всемогущий, если не можешь просто не смотреть? - сказала Ева. - А Всевидящий - это вообще ужасно. Бог-вуайерист - это же кошмар просто...
- Да как хотите! - воскликнул Господь. - Делайте как хотите! Меня не волнует - правильно, неправильно! Решайте дальше сами! Можете хоть всю жизнь неправильно сексом заниматься! Да хоть чего стесняйтесь дальше! Только от Меня больше помощи не дождётесь, молите - не молите. Всего хорошего.
Он исчез.
- Так, отлети от него! - раздался Его раздражённый Голос с некоторого отдаления. - Кто так опыляет? Топчешься как бегемот! Я бы пальцем лучше справился! Бери пример с пфсссс. Так. Аккуратно подлетай... Коснулся пестика... Коснулся тычинок. Улетаешь. Ну вот, видишь как просто?...

- Ну, - сказал Натаниэль, оглядываясь, - ничего вроде не забыли? Записную книжку взял?
- Взял, взял... - сказал Господь, похлопав Себя по карману.
- Ну... - Натаниэль его обнял коротко и отпустил. - Присядем на дорожку?
Они присели.
- Ну ты расскажи что ли... - сказал Господь неуверенно. - Надо ж, столько лет как Господь, а Я даже не знаю, чего от них ждать.
- Ну... - Натаниэль задумчиво почесал переносицу и закинул ногу на ногу. - Во-первых, следи за тем, что говоришь.
Господь хмыкнул.
- Ну постараюсь. - сказал Он. - У меня всё записано! - Он достал из кармана новенькую Книгу в жёлтой обложке. - На этот раз буду действовать строго инструкции.
- Я с тобой хотел об этом поговорить, - сказал Натаниэль, - по-моему Тебе её стоит оставить...
- Зачем?! - поразился Господь.
- Боюсь, не подействует. Понимаешь, это - для тех, у кого получилось ещё в первый раз. По первой книге.
- Это у кого это? - поинтересовался Господь. - Посмотри сюда.
Он достал ещё одну Книгу, раскрыл на последней странице.
- Тираж - один экз, печать офсетная, гарнитура "Таймс". - прочёл Он. - Один экз.
- Ну у Тебя в итоге не получилось. - сказал Сатана. - И люди - другие. Не такие, как в этой книжке. К примеру, Ты знаешь, что они придумали делать с овечьими кишками?.. Чтобы не заводить детей. По-моему, проще вырастить трёх-четырёх детей, чем вырастить стадо баранов.
- Странно, - сказал Господь, - не заводить детей очень просто. Для этого достаточно не заниматься сексом.
- Они простых решений не ищут... - сказал Натаниэль. - Вот Ты им всё и объяснишь.
Господь пожал плечами.
- Ну это из-за того, что у них десять пальцев. Я всегда говорил, что это очень тяжело. Удивительно, что среди них вообще ещё попадаются разумные.
- Ни разу не видел ни одного. - сказал Натаниэль. - Если встретишь, запиши адрес.
- Хорошо, - сказал Господь, - а что кроме бараньих кишок?
- Ну как я уже говорил, следи за тем, что говоришь. - сказал Натаниэль. - Они всегда всё неправильно понимают и тебя могут счесть сумасшедшим.
- Ну... - сказал Господь.
Натаниэль поднял руку.
- А сумасшедших они предпочитают убивать. Поэтому они всё время убивают друг друга.
- Ну... - сказал Господь.
- И никогда не говори им всей правды. Они её знают, поэтому не верят тому, кто говорит им правду.
- Ну... - сказал Господь.
- И обычно после этого его убивают.
- Что?! - воскликнул Господь.
Натаниэль кивнул.
- Чё-то Мне уже почти расхотелось, - поёжился Господь, - может, Мне им там вообще ничего не говорить?..
- Ну, смысл тогда... - протянул Сатана. - Хотя если Ты не будешь ничего говорить, тебя сочтут опасным.
- И убьют? - уточнил Господь.
- Не сразу. - сказал Сатана. - Люди боятся убивать опасных. И потом, опасность привлекает людей. Они любят опасность. Поэтому они курят и ходят на рок-концерты.
Натаниэль вытащил пачку сигарет и закурил.
- Да, - протянул он, - и последнее, пожалуй. Когда всё-таки захочешь им объяснить что-то простое, а Тебе явно придётся, используй аллегории.
- Аллегории?! - поразился Господь.
- Ну да. И притчи. Только знаешь, - сказал Натаниэль, - без имён, дат, мест, просто о ком-то откуда-то. А то их не убедить.
- Ничего себе... - Господь почесал в затылке.
- Только не детям. - сказал Натаниэль, разглядывая огонёк сигареты. - Их Ты не обманешь. С ними разговаривай нормально, иначе они не поверят.
- Ладно. - сказал Господь, вставая. - Знал бы заранее - не ввязался бы. А теперь давай прощаться.
Натаниэль встал и выбросил сигарету.
- Ну, давай... - сказал он, пожимая Богу руку. - Буду ждать Тебя назад...
- Никаких вечеринок. - сказал Господь строго. - Я всё равно узнаю.
- Да с кем тут развлекаться... - сказал Натаниэль. - Тут все как мёртвые.
- Уберись к Моему возвращению. - сказал Господь ещё строже.
- Куда?! - воскликнул Натаниэль.
- Не ты уберись! - сказал Господь. - Помещение почисть. Влажная уборка. Косметический ремонт. Времени у тебя будет достаточно, почти треть века.
- Ну... - сказал Натаниэль задумчиво. - Я конечно понимаю, что Ты любишь всё по-быстрому... Вселенную в шесть дней, человека в полчаса.... Но ремонт требует навыка...
- Ну хорошо, - сказал Господь сварливо, - просто покрась потолки. Я вернусь и сделаю новую мебель.

- По-моему он норный, - сказала Ева задумчиво, - когда ты утром встаёшь, в земле всегда норка остаётся...
Она опасливым резким движением коснулась его.
- Эй! - воскликнул Адам, отскакивая, - прекрати! Это доовольно неприятно.
Господь посмотел на него поверх очков.
- Ну что-то тебе с ним определенно придётся сделать. - сказал Он. - Мы не можем позволить тебе разгуливать по Эдему с этой... гм... наперевес.
- А он мне нравится. - сказала Ева неожиданно. - Давайте оставим его себе.
- А что, кто-то собирался его выгнать? - занервничал Адам, закрываясь руками.
- Ну теперь нет, - сказала Ева, - теперь оставим... Давай назовём его Бэмби? Хороший... хорошой... - сказала она, ласково поглаживая его.
Адам слегка поморщился.
- Это... э... я думаю, Стремительный... или Турбина... эээ... гм... Убийца... никак не Бэмби... - проговорил он, подёргиваясь на каждом "хороший".
- Никаких "оставим". - строго сказал Господь. - А если ты выбьешь кому-нибудь глаз? Или потревожишь пчёл в дупле?
Он отвёл руку Евы.
- Значит так. Либо надень на это, ну, намордник, - сказал Он, - либо избавься от него. Мы его совершенно не знаем и не можем ему доверять. И - Он наставил палец на Адама. - за него ты отвечаешь. Сам кормишь, сам выгуливаешь.
- А можно, я его буду кормить?.. - спросила Ева. - Ой. Куда он делся?
Адам резко посмотрел вниз.
- Эй! - сказал он, щупая себя. - Это что?
- Ну видишь, - сказал Господь с облегчением, - он сам не захотел с нами оставаться.
- Это Ты его спугнул, - сказал Адам, оглядывась и слегка пригибаясь, чтобы посмотреть под кустом, - он Тебя испугался. А я к нему уже начал привыкать...
Ева всхлипнула.
- Бэмби! Бэмби! - позвала она, вставая на четвереньки и прочёсывая траву. - А если он упал? А если он на спинку упал и сейчас перевернуться не может?.. Вы представляете, как ему страшно и одиноко?.. Иди ко мне, малыш!
- Какой он тебе малыш! - возмутился Адам. - Да по нему же было видно - боец! Воин!
Господь покачал головой.
- А это... зачем он был нужен, говоришь?.. - спросил Адам..
- Чтобы мочиться стоя. - сказал Господь строго.
- А почему вверх? - спросила Ева.
Господь закашлялся.
- Пошли прочь оба! - сказал Он. - И помойте руки - вдруг у него были блохи. Да, - Он кивнул на Сатану, - этого с собой заберите. Что-то он совсем задохнулся... Прекрати хохотать, когда к тебе Творец обращается!

- Ой, только не надо! - воскликнул Иисус, взмахивая рукой. - Если вы имеете право судить, Я имею право прощать.
- Это почему это? - строптиво спросил Фарисей. - Не вижу никакой связи.
Иисус ухмыльнулся.
- Ну не Моя вина, если ты чего-то не видишь, правда? - сказал Он. - Зависимость тут прямая и простая.
- Ха! - сказал Фарисей. - Старый приём того, кому нечего сказать. Крикнуть "да тут всё ясно, говорить не о чем" и не объяснять ничего.
- И не буду я тебе ничего объяснять! - сказал Иисус. - Я имею право отпускать грехи, пока ты имеешь право судить о грехах. Если ты чего-то не понимаешь, это не Моя проблема.
- Судить о грехах - это видеть грехи. А отпускать грехи значит освобождать человека от их груза, правда? - сказал Фарисей.
- Кто ж спорит, - сказал Христос, усаживаясь на ступеньку и закидывая ногу на ногу, - тут у тебя всё правильно. Но связи ты всё равно не видишь.
- Но осуждая грех, Ты просто констатируешь его, так ведь? - сказал Фарисей, загибая палец.
- Естественно, - сказал Иисус. - На то он и грех. Пока ты не осуждаешь его, он не будет грехом. Дальше-то что?
- Но отпуская грехи, Ты говоришь человеку "ничего, всё в порядке, забудь о том, что было".
- Ну а что, плохо что ли?.. - воскликнул Иисус. - Человеку приятно, Мне несложно...
- Ну как ты можешь говорить человеку, что ничего не было? - воскликнул Фарисей, разгибая палец и поднимая его к потолку. - Он должен нести груз своих грехов до конца своей жизни, и снять его может только Господь. После смерти.
- То есть ты хочешь сказать, - сказал Иисус, - что человек до самой смерти должен нести груз сказанного ему о его плохом поведении и никто не вправе сказать ему "расслабься, всё будет в порядке, не икай и не нервничай"?
Фарисей вздохнул.
- С Тобой совершенно невозможно говорить! - сказал он. - Ты всё ставишь с головы на ноги.
- Да что ты, - сказал Иисус, - и что Я сейчас поставил с головы на ноги? По-моему Я просто говорил слова. Ты придаёшь им так много значения. У слов только одно значение.
- Какое это? - поинтересовался Фарисей.
- Прямое! - воскликнул Иисус. - Все слова значат одно, и всё есть слова. Ты не можешь приказать солнцу, сказав ему: "Встань на западе". И я не могу. А знаешь почему?
- Почему? - спросил Фарисей.
- Потому что где солнце встаёт, там и восток. Это твои словесные парадоксы, а не мои. Какая разница, что Я скажу человеку, когда ему плохо? Скажу Я ему "Ты прощён и грехов твоих на тебе нет", или я ему скажу "Что ты течёшь, сядь спокойно и отдышись" - ну какая разница?
Толпа повернулась к Фарисею.
- Ну вообще по-моему большая. - сказал Фарисей задумчиво. - Сказать Ты ему можешь что угодно...
- Ага! - воскликнул Иисус, наставляя на Фарисея палец.
- Но что будет правдой, а что неправдой?
Толпа повернулась к Иисусу.
- Вопрос, конечно, интересный... - сказал Иисус, пожевав губы. - А знаешь, что я тебе скажу? Правда будет правдой, а неправда неправдой. Правда, несложно?
Фарисей посмотрел вверх и смахнул с волос штукатурку.
- Это что?.. - спросил он, глядя на опускающуюся кровать.
- Это наш друг! - крикнули с разобранной крыши. - Он расслабленный! Вы не могли бы для ничего что-нибудь сделать?
- Я щас всё сделаю. - сказал Иисус сурово. - Я щас всё брошу и буду для него делать что-нибудь. Ну что? Горшок тебе поменять? Одеяло крестиком вышить? - спросил Он у расслабленного. - Может, бульончику с лапшичкой? А? Ты только скажи!!
- Я... - прошептал расслабленный.
- Это уже никуда! - крикнул Иисус, закипая.-Вам тут что, общественное место? Я вам что, подай-принеси? Тут серьёзный разговор! О серьёзных делах! Вам там что, крышу снесло? А ну встал и вышел! Так, встал и ушёл!
Расслабленный вскочил.
- И койкоместо своё не забудь! - крикнул Иисус ему вдогонку. - Бульон ему! Сделай ему что-нибудь!
Бывший расслабленный, прижимая к себе скомканный матрас, продирался сквозь толпу к выходу.
Толпа зааплодировала.
И ужас объял всех, и славили Бога и были все исполнены страха, и говорили: чудные дела видели мы ныне.

- Будешь. - сказал Господь с угрозой.
- Не буду! - сказал Натаниэль.
- Будешь. - сказал Господь спокойно.
- Не буду!! - воскликнул Натаниэль.
- Будешь. - сказал Господь, вкладывая в свой голос всю обреченность Вселенной.
- Не буду! Не буду! - воскликнул Натаниэль.
- Придётся. Ты же их искусил.
- Ничего подобного! - возмутился Натаниэль.
- Ты-ты.
- Нет, не я.
- А кто тогда?!
Натаниэль показал пальцем.
- Не наглей. Ты виноват?
- Виноват. - сказал Натаниэль. - Это моё второе имя. Натаниэль Виноват. Фамилия будет Во Всём. Из местечка Всегда И Заранее.
- Ну вот видишь, - сказал Господь, - значит будешь. Обречён фактически.
- Не собираюсь я! - крикнул Натаниэль. - Это ты глупо придумал, ходить на чреве. Я тебе что, человек-ящерица? Это просто глупо будет выглядеть.
- Надо. Понимаешь, - сказал Господь со вздохом, - есть такое слово - "надо".
- Кому?!
- Тебе.
- Ну хорошо. - сказал Натаниэль. - То есть плохо, конечно. Но ладно. Но только по четвергам.

.- Ну как он? - спросил Сатана.
Господь грустно посмотрел на свернувшегося в клубочек Адама.
- Никак. Бегал кругами. Орал.
- Орал? - сказал Сатана. - Что орал?
- Цитирую: "Аааааааааааааааааа". Конец цитаты. - сказал Господь печально.
- А что это у него под мышкой?.. - сказал Сатана. - Это у него волосы так растут?..
- Это кошка. - сказал Господь грустно. - Вернее, пшшшшфссссс. Он с ней не расстаётся.
- И она не возражает?... - поразился Сатана.
Господь пожал плечами.
- Кажется, не возражает. - сказал Сатана, принюхиваясь. - Вообще. В целом.
- Живая она. - сказал Господь. - Это от него пахнет.
- По-моему Ты что-то не так сделал... - сказал Сатана задумчиво.
- Что не так-то? - сказал Господь. - По образу и подобию.
В голосе Его появилось уныние.
- Ну по образу и подобию, допустим, я уже видел, что Ты сделал. - сказал Сатана, листая Книгу. - Очень милые зверушки. Крупные, но милые. А, вот! - он протянул Книгу Господу. - Пожалуйста. Ты вдохнул в него Дух Свой?
- Нет... - Господь пробежал глазами строчки. - Ничего похожего не делал.
- Ну вот и всё. - сказал Сатана. - Вот он у Тебя и овощ... - Он опять принюхался. - Типа чеснока.
- Чеснок - трава, - сказал Господь, не отводя глаз от Книги, - ага. Всё ещё не поздно исправить. Только чур не Я.
- А кто?! - воскликнул Сатана.
Минутная тишина.
- Нет, нет, - сказал Сатана. Лицо его расплылось в улыбке, - ну Ты что, в самом деле!
- Я не могу. - сказал Господь.
- Почему?!
- Ты посмотри на его дёсны. Зубы. У него изо рта пахнет как от землеройки. Собственно, он съел землеройку. Она же пффссш.
- И Тебе будет противно. - догадался Сатана.
- Да.
- А мне - нет? - сказал Сатана.
- Ты же Нечистый!
Сатана вздохнул.
- Очень миленький "логический" вывод, но есть одна проблема. Во мне нет Духа Божьего. Так что давай, взмахни рукой и прикажи ему стать Вдохновенным.
Господь покачал головой.
- Только рот в рот. - сказал Он. - Никаких "взмахни рукой". Ну чё ты ломаешься, ты же любишь дунуть, я знаю!
- Но Духа-то во мне по-прежднему нет! - воскликнул Сатана с тревогой.
Господь покопался в карманах.
- Держи. - Он протянул Сатане что-то маленькое и блестящее.
Сатана рассмотрел протянутое.
- Я гляжу, у Тебя всё предусмотрено. - сказал он со вздохом. - В пластинках? Банановый... А нет с перечной мятой?
Господь протянул ему другую упаковку.
- Слабоват Дух получится, конечно, - протянул Он, глядя на Адама, - всё равно будет скотина скотиной. Ладно, в Еву Я сам вдохну. При изготовлении.
Сатана кинул в рот пластинку, разжевал её, склонился над Адамом. Поморщился.
Глаза его заслезились.
- У Тебя нет носового платка? - спросил он жалобно. - Или, лучше, кусочка брезента?..

.- Не знаю, - сказал Голиаф, задумчиво глядя на Давида, - по-моему это не по правилам.
Давид пожал плечами.
- Мы же разные весовые категории! - сказал Голиаф. - Может, правила поменяли?
Давид снова пожал плечами.
- Правило, по-моему, всегда одно. Кто победил, тот победитель. - сказал он.
Голиаф хмыкнул.
- Ну я понимаю, ты весь такой белокурый, красивый, молодой. И плащ там, шлем, сандалики, стиль "милитари"... Только вот сюда посмотри...
Голиаф слегка напрягся и его мышцы вздулись огромными валунами.
- Вот, смотри. - Голиаф провёл пальцем по плечу. - Знаешь, что это?
- Рука? - сказал Давид.
- Это годы. Годы усилий и тренировок. - сказал Голиаф спокойно. - Это то, что будет оценивать судья. Вложенные усилия. Вот что ты сделал, чтобы быть молодым, белокурым и красивым?
Давид молча сунул руку в сумку.
- Вот и я о том же... А я потратил на это... - Голиаф ещё раз провёл пальцем по мускулу. - целую вечность. Эй!
Камень, пущенный Давидом, ударил Голиафа по лбу. Тот пошатнулся и сел на землю.
- Что ты... Эй! - ещё от одного камня Голиаф заслонился лёгким щитом. - Ты что творишь?
Давид снова пожал плечами и достал камень побольше.
- Парень, знаешь, это неспортивно... - воскликнул Голиаф, прячась за щитом. Камень ударил по щиту и отскочил. Давид снова подобрал его и начал раскручивать пращу.
В три быстрых прыжка Голиаф подлетел к нему, отнял пращу, сбил шлем Саула на его глаза и острожно придавил его к земле.
- Так. И что на тебя нашло? Я понимаю, что тебе очень хочется выиграть, но для этого надо работать!
Давид, мыча сквозь сжатые губы, попытался вывернуться.
- Не надо отмалчиваться. Давай, поговори со мной. Если ты, вместо того чтобы решать свои проблемы, будешь пытаться покалечить людей, твои проблемы никуда не денутся. - сказал Голиаф, разрывая одной рукой пращу в мелкие клочки.
Давид затих.
- Ты что, не собираешься меня убивать? - сказал он удивлённо через несколько секунд.
- За что? - удивился Голиаф.
- Ну я же пытался тебя убить. - сказал Давид. - На войне же убивают!
Голиаф одним движением поставил Давида на ноги.
- Какая война? - сказал он. - Мне сказали, это соревнования.
- Это война! - сказал Давид. - Между Филистимией и Израилем. Ты мой враг, и мне велели тебя убить. Я вышел, а ты даже не знаешь, что воюешь?
- Эх, парень... - сказал Голиаф. Он отпустил Давида и тот сразу отскочил. - Я не воюю вообще. Меня, кажется, обманули. Или я не так понял. Мне сказали: "Вон, иди туда, познакомишься со своим противником". И я пошёл. Кстати, меня зовут Голиаф.
- Давид, сын Иессея. - сказал Давид.
- Очень приятно познакомиться, Давид. - сказал Голиаф, протягивая руку.
- Зачем же ты поносил Господа Нашего? Царь приказал тебя убить, поскольку ты поносил Господа Нашего. - сказал Давид строго, не отвечая пожатием.
- Никого я не поносил. - сказал Голиаф. - Это неспортивно.
Он уселся на камень и закрыл глаза рукой.
- Скажи, Давид, у тебя зрение слабое? - спросил он.
- Не особо... - сказал Давид.
- Ты меня издалека видел? - спросил Голиаф.
- Ну видел... - сказал Давид.
- Ну так какого чёрта тебя понесло меня убивать? Я большой, ты маленький. Я взрослый, ты нет. И без меча, без лука, без копья, с одной этой штукой... Что это вообще?
- Это праща. Для пастухов... - объяснил Давид. - Вообще я довольно хорошо с ней...
- Это самонадеянность. - объявил Голиаф. - У тебя праща вместо головы. Раскрути посильнее и отпусти - авось да ударит побольнее. Вот твой царь раскрутил и отпустил. И ты полетел ударять. Так?
- Ну... - сказал Давид неуверенно.
- Что он тебе обещал? - спросил Голиаф. - Дочь свою? Полцарства? Золото? Свободу?
- Всё сразу... - сказал Давид. - Но ты же поносил Бога Живого!
- Ещё чего не хватало. - сказал Голиаф. - Поносить чьего-то Бога - навлекать на себя неприятности. Запомни кое-что - самые гнусные неприятности человеку доставляет он сам. Это очень просто по-моему. Пока ты позволяешь себе быть чьей-то пращой, ты сам виноват в своих неприятностях. И сейчас, молодой человек, у тебя большие неприятности.
- Так ты меня всё-таки убьёшь? - спросил Давид нервно.
Голиаф посмотрел на него долгим взглядом.
- Ни в коей мере. Посмотри ещё раз сюда... - Голиаф снова напряг мускулы. - Видишь? Это моё тело. Правда, оно совершенно?
Давид не ответил.
- И, как я уже говорил, это века упорной работы. Я, между прочим, не зря губернатор Филистии. Я работаю над собой. И я знаю - моё тело совершенно. Если не считать всяких мелочей с ногтями... Как ты думаешь, я буду рад, если меня кто-нибудь убьёт? Разрушит плод таких долгих и трудных усилий?
Давид снова не ответил.
- Конечно не буду! - сказал Голиаф. - И точно также я думаю, что ты не будешь рад, если тебя кто-нибудь убьёт, пускай даже тебе всё твоё совершенство досталось даром. Верно?
Давид кивнул.
- Ну видишь. - сказал Голиаф. - Поэтому я и не воюю. Человека очень просто сделать, очень легко убить и очень трудно дать ему оставаться человеком... Поэтому я тебя не убью. И даже не отшлёпаю. Хотя ты заслужил. Этим пускай твой отец занимается. И если ты честный малый, ты его попросишь, чтобы он тебя высек. А я тебя оставлю наедине с твоими мыслями. Которые, кстати, - Голиаф поднял указательный палец, - как раз самое худшее наказание за все неприятности, которые ты сам себе причиняешь. Понял?
Давид пожал плечами.
- Куда тебе... - сказал Голиаф грустно. - Если бы ты понял, ты бы стал царём... Ладно... Счастливо оставаться.
Голиаф встал, махнул Давиду рукой и поплёлся в сторону филистимлян. Пройдя половину, он обернулся.
- Да, кстати! - крикнул он. - Видел я дочку Саула. Умирать там не за что!.. :)

- Ну вот скажи, - сказал фараон задумчиво, - вот такой сон что значит? Смотри. Пасутся семь коров тучных, потом появились семь коров тощих и их... это самое.
- Что "это самое"? - спросил Иосиф.
- Пожрали. - сказал фараон. Он начал краснеть.
- Пожрали? - сказал Иосиф. - Коровы не жрут коров.
- Ну это же сон! - сказал фараон. - Почему нет-то?
- Почему-то мне кажется... - сказал Иосиф, разглядывая себя в зеркале и мизинцем поправляя бровь, - что твои коровы друг друга не пожрали.
- Пожрали, пожрали! - воскликнул фараон. - Что они могли ещё сделать-то?!
Иосиф объяснил.
- Коровы?! Не бык с коровой, а корова с коровой?.. У них же там вымя было, и всякое...
Иосиф пожал плечами.
- Это же сон. Почему нет-то?
Фараон, уже покрасневший, начал покрываться ещё одним слоем красноты.
- Я тебя, еврей, не понимаю... Почему у тебя все мысли только о...
- Отнюдь! - предостерегающе поднял руку Иосиф. - Я просто здраво рассуждаю о предмете. Это в традициях моего народа. Вы стыдливо молчите об этом, как о чём-то неестественном. Мы - не считаем нужным обсуждать то, что настолько естественно.
Фараон вздохнул. В вопросе плотской страсти он был неопытен. Он не знал как поступить со своей женой. Поэтому он целиком доверял Иосифу Прекрасному в этом вопросе. И его жена тоже.
- Ну хорошо, - сказал фараон, - пускай. Я лично всё ещё уверен, что они друг друга пожрали. Но пускай. Но что это значит-то?
Иосиф задумался.
- Ну как тебе сказать. Это означает душевную травму в детстве и сексуальную неудовлетворённость. Подавленные желания. Как и вчера. Кстати, ты уже видел сводный прогноз по урожаю пшеницы?..

прикольно)) а это откуда?

Адам обнял Еву за плечи и поднял руку к ночному небу.
- Посмотри, как прекрасно, - прошептал он ей на ухо, - и весь этот мир сотворён для нас.
Где-то близко запел соловей.
- Прислушайся, - сказал Адам ещё тише и ещё нежнее, - и ты услышишь музыку. Звук гармонии сфер.
Ева прильнула к Адаму и сделала вид что прислушивается.
Через секунду они оба заткнули уши - с небес послышался звук, похожий на вопль умирающей от смеха касатки, пытающейся не подавиться тренерским свистком.
- Что это?! - крикнула Ева.
- Простите, - раздался Глас с небес. Вопль касатки оборвался в одном высоком писке растягивающихся мехов. - это Гармония Сфер. Не помешал?
- Ужасно, - проговорил Адам, пытаясь мизинцем выковырять из уха остатки звука. - Никогда так больше не делай.
- Ну Я подумал, тёплая летняя ночь, романтика, любовь... И лёгкая приятная мелодия сделает её незабываемой... - сказал Глас с небес неуверенно.
- Спасибо, - сказала Ева кисло, - я-то точно никогда не забуду. До самой смерти.
Где-то близко соловей злорадно захихикал и попытался потереть крылья.
- Ну ладно, - сказал Глас обиженно, - только больше не просите.
- Отлично! - мгновенно согласились Адам и Ева.
- Сатана, а Сатана, - прошелестел Глас, удаляясь и затихая, - а ну пойди сюда. Я тебе щас дам "растяни меха, гармония". Я те клюв-то на гузку натяну. Я те покажу, как над Господом своим смеяться.
- Зачем? - спросил соловей, взлетая с куста и поднимаясь в небо. - У меня, кажется, и так получается.
Ещё через пару секунд оба голоса перестали быть слышны и Адам и Ева услышали музыку Сфер.
Сферы слегка поскрипывали. слегка стучали сбитыми шестерёнками и иногда - почти неслышно, если не напрягать слух - издавали приятный, мелодичный "бдзынь".

- Ну вот смотрите, - сказал Иисус, разводя руками, - вы должны стремиться всё делать сами. Но если вы неуверенны в себе, если вас что-то мучает, вы можете попросить у Меня помощи. Поняли?
- А Ты поможешь? – спросил Первый Маленький Мальчик.
- Конечно помогу! – воскликнул Иисус. – Зачем Я ещё говорю Вам просить у Меня помощи, если потом Я не буду помогать?
- Ты придёшь помогать Сам или пошлёшь одного из этих? – спросила Первая Маленькая Девочка, показывая пальцем на сидящих на некотором отдалении апостолов.
- Нет, нет, дети, - сказал Иисус, качая головой, - всё будет по-другому, понимаете? Вы просите у Меня помощи и в итоге у вас прибавляется уверенности в себе, и вы всё можете сделать сами. Вы будете знать, что Я вам помогаю, и в итоге у вас всё получится.
- По-моему тут какое-то обдурилово! – воскликнул Второй Маленький Мальчик.
- Обдурилово? – переспросил Иисус поражённо.
- Ага! – малыш кивнул так, что его голова чуть не отвалилась. – Ты ничего не делаешь, но потом все будут говорить, что всё сделал Ты.
Иисус поманил к себе Иоанна.
- Скажи, - прошептал Он ему на ухо, - кто сказал, что ко Мне можно приводить детей?
- Ты Cам, Учитель. – прошептал Иоанн в ответ.
- Серьёзно?! – прошептал Иисус изумлённо. – Я так и сказал?!
Иоанн кивнул.
- Интересно, почему это Я это сказал. – пробурчал Иисус, поворачиваясь к детям. – Значит так, никакого обдурилова. Я буду рядом, Я буду помогать, но Меня не будет видно. Всем понятно?
- А почему Тебя сейчас видно? – спросил Первый Маленький Мальчик. Вторая Маленькая Девочка потыкала в Иисуса палочкой, проверяя, что Его действительно видно и Он действительно есть.
- Потому что Я хочу, чтобы Вы меня видели, - объяснил Иисус, отодвигаясь на безопасное от Второй Маленькой Девочки, - Понимаете? Иначе бы вы Меня не слушали.
- А почему Ты не хочешь, чтобы Тебя видели, когда ты нам помогаешь? – спросил Третий Маленький Мальчик. – Это подозррительно.
- Потому что Я хочу, чтобы вы делали всё сами! – воскликнул Иисус. – Чтобы вы опирались на собственные силы! Брось, пожалуйста, эту палку. Спасибо.
- Но мы же будем знать, что Ты где-то рядом и помогаешь, - сказал Второй Маленький Мальчик, - если Тебя попросить как следует.
- Я всегда буду рядом! – сказал Иисус. – Но Я не всегда буду помогать вам. Я буду помогать Вам только тогда, когда вам нужна помощь.
- А ты помогаешь передвинуть мебель? – спросил Первый Маленький Мальчик.
- Ну только если сегодня. – сказал Иисус. – Но так обычно – нет.
- А ты помогаешь зарработать много денег? – спросил Третий Маленький Мальчик.
- Только если это деньги на праведные цели! – сказал Иисус. – Вроде помощи бедным и так далее.
Дети зашумели.
- Хорошо, хорошо, Я не буду помогать зарабатывать на бедных, если вы хотите. – сказал Иисус примирительно. – Ну что, научить вас просить у Меня помощи?
- А это не больно? – спросила Вторая Маленькая Девочка.
- Ну не больнее, чем тыкать в живого человека палкой. – сказал Иисус. – Так, сложите вот так ладошки... Да, как будто вы играете в «колечко Соломона».
- Колечко-колечко, выйди на крылечко Храма, дам тебе хлебов жертвенных, дам тебе свечей священных... – загомонили дети.
Иисус утомлённо закрыл глаза.
- Нет, не надо махать руками, просто держите их перед собой! Как будто хотите Мне похлопать! – сказал Он. – Вам же нравятся маленькие щеночки, котята, другие твари Божьи?
- Да! – зашумели дети. Только дети умеют начать шуметь громче после того, как от их шума оглохнет пара взрослых.
- Хорошо! – крикнул Иисус. – Такому ведь можно и похлопать? Я старался!
- А у меня - дёрнула Иисуса за край хламиды Третья Маленькая Девочка, - жил дома маленький пфссс только он вырос и убежал а мама говорила что он ушёл проведать своих родителей а когда он вернулся он был такой грязный почему его мама его не помыла а ещё он очень любит папину ногу и папа его за это наказывает а мама говорит что папа вообще холодный как рыба в этом плане а почему тогда ему не нравится мой пфссс он такой тёплый а я положила рыбу на солнце чтобы она погрелась она потом наверное вспотела пахла противно я её в ванной купала а папа меня потом отшлёпал потому что тоже тогда купался а у Тебя дома какие есть животные?
- Ммм... – протянул Иисус. – Разные. У Меня очень много разных животных дома.
- И слон? – воскликнул Второй Маленький Мальчик. – У Тебя даже слон есть?
- Нет, слона нет, - сказал Иисус сердито, - откуда у Меня слон? Слона нельзя держать дома!
- А если маленького слона? – сказала Первая Маленькая Девочка. – Специального слона. С кошку.
- Так! - воскликнул Иисус. - Все сложили ладошки? Повторяйте за Мной..
Он достал бумажку и развернул её.
- Господь наш, живущий на небесах. – прочитал Он.
- Господь наш, живуший на небесах. – повторили дети – кто как смог.
- Это что-то вроде кому и куда. – сказал Иисус. – Теперь – да святится имя Твое, да придёт Царствие Твое...
- Куда придёт? – спросил Первый Маленький Мальчик.
- Зачем светится? – спросила Первая Маленькая Девочка.
- Ну это просто так, - сказал Иисус, помахивая бумажкой, - как в каждом письме, не сразу о деле, а сперва «надеюсь, у вас всё хорошо, как и у нас, желаю того-то и того-то»... Так, дальше. Хлеб наш насущный дай нам днесь.
- Что такое днесь? – спросил Второй Маленький Мальчик.
- Это значит – сегодня. – сказал Иисус.
- А Ты дашь? – спросил Второй Маленький Мальчик.
- А то как же! – сказал Иисус. – Пока у нас всё гладко. Дальше – И прости нам долги наши, как мы прощаем должникам нашим.
- А мы прощаем? – спросила Первая Маленькая Девочка.
- Ну вы должны, - сказал Иисус, - вы должны прощать своим должникам их долги.
- Кому мы должны прощать своим должникам? – спросил Первый Маленький Мальчик.
- Мне. – сказал Иисус. – Это долг передо Мной.
- А если мы будем прощать должников наших, Ты простишь нам долг прощать должников наших, чтобы мы могли не прощать должников наших? – спросил Первый Маленький Мальчик.
Иисус посмотрел на него недолго.
- Так, дальше – И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Аминь.
- А что такое аминь? – спросил Второй Маленький Мальчик.
- Ну это вроде «пока», - сказал Иисус, - мол, приятно было поговорить, буду ждать ответа.
- А почему Ты не должен вводить нас во искушение? – спросил Первый Маленький Мальчик. – Ты же говорил, что Ты желаешь нам только добра!
- Кррайне подозррительно! – сказал Третий Маленький Мальчик, прищуривась.
- Ну на всякиий случай! – воскликнул Иисус. – Вы просите у Меня, чтобы я и дальше не вводил вас во искушение.
- А Ты не будешь? – спросил Второй Маленький Мальчик.
- А то как же! – воскликнул Иисус. – Конечно не буду!
- А кто такой лукавый? – спросила Третья Маленькая Девочка. – У него пушистая шёрстка?
- Лукавый, дети, - сказал Иисус, гладя по голове подвернувшегося ребёнка, - это такой говорливый парень, который любит приплетать себя к чему угодно, что бы его ни попросили написать. За это он получит подзатыльник, как только Я его в следующий раз увижу.

.- Привет! - сказал Натаниэль.
- Привет! - сказал Иисус.
- Так, - сказал Натаниэль, сверяясь с блокнотом, - у нас сорок минут. Давай Ты откажешься прямо сейчас, и у нас обоих будет по сорок минут свободного времени.
Повисла пауза.
- Нуу, - сказал Иисус с задумчивым видом, - что значит "откажешься"? Откажешься от чего?
Натаниэль нахмурился.
- Вот этого не надо, Я Тебя пять тысяч лет знаю. С лишним.
- Давай, работай! - сказал Иисус строго. - Нечего! Я же не сказал, что Я не искушусь.
- А Ты искусишься?! - поразился Натаниэль.
- Я сказал, что Я искушусь? - сказал Иисус. - Я сказал только, что Я не сказал,что Я не искушусь.
- Ну хорошо, - сказал Натаниэль, - Ты хочешь царства земные?
- По-моему, ты должен был перенести Меня на вершину храма, чтобы Я видел, как разные народы торгуют и всякое другое великолепие.
- Ну Ты же знаешь, что я не умею, - сказал Натаниэль, - давай сам?
Иисус вздохнул.
- Один раз можно! - сказал Он. - Ну вот мы на вершине храма.
- Это бани, - сказал Натаниэль, - причём римские.
- Я чё, виноват? - сказал Иисус. - Они выше храма.
- Ну вообще есть храмы повыше иерусалимского... - сказал Натаниэль задумчиво.
- У тебя же головокружения! - сказал Господь.
- Очень мило, конечно, заботиться обо мне сейчас. - сказал Натаниэль угрюмо. - Как небеса строить, так "ничего, привыкнешь, я же привык"...
- Так, закончили, - сказал Господь, - не развиваем тему. Предлагай мне царства земные.
- Ну ладно. Хочешь царства земные? - сказал Натаниэль. - Достаточно поклониться мне.
- Хм... - сказал Господь. - А к ним прилагается инструкция на иврите? Гарантия?
- Чего?! - воскликнул Натаниэль.
- Упаковка нарушена. - сказал Иисус. - В общем, считай, что сорвалась сделка. Считай, что Я отказываюсь в последний момент.
- Чего?! - воскликнул Натаниэль.
- Переходим к хлебам. - сказал Иисус. - Тебе нужны камни или ты их так вообразишь?..
- Тьфу, - сказал Натаниэль, - ну вот кто, кто из нас Отец Лжи?!
- Ты, - уверенно сказал Иисус, - Я никогда не вру.
- Знаешь, - сказал Натаниэль, - вот поэтому я пока и работаю у Тебя.
- Ты давай, давай, - сказал Иисус довольно, - переходи к хлебам.
- Погоди, - сказал Натаниэль, листая блокнот, - это вроде должно было быть вначале?
- Ты опять всё напутал, Отец Лжи! - воскликнул Иисус.
- Слушай, поимей совесть, а?! - сказал Натаниэль. - Я пойду и прилягу, а Ты подпиши тут! У меня голова болит.
- Работай, работай! - сказал Иисус. - Я работаю без перерыва почти шесть тысяч лет.
- Ну так я тоже! - воскликнул Натаниэль. - Ну ладно. Искушение первое. Ты хочешь есть. Ты постился сорок дней. Тебе даже не надо представлять, ты действительно постился сорок дней. Ты чрезвычайно голоден. Превратишь ли ты в хлеба камень?
- Не-а. - сказал Иисус. - Спасибо, но на самом деле Я почти не голоден. И в теле приятная такая гибкость образовалась...
- Ну что Тебе стоит? - сказал Натаниэль. - Ты же это уже делал!
- Не-а. - сказал Иисус.
- Да я сам видел! - сказал Натаниэль. - Делал, стопудово! Отличный хлеб вышел, тесто очень хорошее!
- Я в том смысле "не-а", что Я не превращу. А что ты хотел? Чтобы Я превращал камни в чёрствые булки? С песком? Конечно тесто было хорошее!
- То есть ты отказываешься. - сказал Сатана, делая пометку в блокноте.
- Определенно отказываюсь.
- И я не могу рассчитывать на гамбургер с дополнительным луком и двойной горчицей?.. - с надеждой спросил Натаниэль.
- Определенно.
- Ладно... - вздохнул Сатана. - Теперь давай представим, что эта баня - высоченная скала. Ты прыгаешь и падаешь.
- Представил. - сказал Господь, закрывая глаза. - Не, погоди, не представил. А, всё, представил.
Натаниэль снова вздохнул. Ему очень хотелось стать бухгалтером и умереть от инфаркта.
- Попроси ангелов поймать Тебя.
- Зачем?! - спросил Господь с искренним изумлением.
- Чтобы Ты не разбился... - сказал Натаниэль без малейшей уверенности в голосе.
- Я Господь! Я - Всё! Я Вселенная! Как я разобьюсь, упав с бани?!
- Мы же договорились, что это высоченная скала! - жалобно сказал Натаниэль. - Меня голова уже просто достала.
- Но это всё равно баня, - сказал Иисус, - пускай и римская. Здесь бы даже Лазарь не разбился бы. Сломал бы руку.
- Ну представь, что Лазарь падает. Прикажи ангелам поймать его.
- Зачем? - сказал Господь весело. - Я его потом воскрешу, когда спущусь. Да его тут и нет.
- Всё! - сказал Натаниэль. - Я больше не могу. Искушения кончились. Осталось тридцать семь минут. Проведи их с пользой.

Натаниэль подал знак.
- С Воскрешеньем Тебя, с Воскрешеньем Тебя, с Воскрешеньем, о Боже, с Воскрешеньем Тебя! - запели чрезвычайно неровным хором сонмы душ.
Натаниэль сдёрнул с кулича полотенце и, шагнув вперёд, низко поклонился.
- Добро пожаловать домой! - воскликнул он. - Мы тебя ждали.
Господь посмотрел на него устало и кивнул.
- Я Сам Себя ждал. С нетерпением. - сказал Он. - Который тут Спартак?
Одна из душ подняла руку.
- Пойди сюда. - сказал Господь. - Смелее.
Спартак подошёл. Господь пожал ему руку.
- Как Я тебя понимаю. - сказал Он Спартаку. - Так. А теперь вы двое. - сказал Он Натаниэлю. - Там теперь вместо этих ваших мрачных пещер такой туннель. И в конце свет. Возьмите чё надо в аду и поштукатурьте. Лифт, кстати, уже сломали.
Натаниэль вздохнул.
- Мы тут Тебе праздник подготовили. - сказал он. - На вот, надень.
Господь повертел в руках весёлый колпачок.
- Надо же, даже крестиком украсили. - сказал Он задумчиво. - Нет, такую пускай епископы носят. Да, кстати, все, это Праведный Разбойник, Праведный Разбойник - это все.
- Здрассь. - сказал Праведный Разбойник.
- О, Нечистый, хочешь прикол? - хихикнул Господь. - Дай руку.
- Опяяять... - застонал Праведный Разбойник.
- Да ладно, дай руку. - сказал Господь.
Они с Праведным Разбойником пожали друг другу руки.
- Гляди! - сказал Господь, вставляя палец насквозь через обе ладони. - Смешно, правда?
Натаниэль покачал головой.
- Не особенно.
- Ладно. - Господь отщипнул кусочек кулича и сунул в рот. - Я пошёл спать. Не будите Меня... ну... три дня. Если кто будет спрашивать, Я в аду.
- Зачем в аду?
- Скажешь, что разбираю инструменты. Да ладно, всё равно никто не спросит. Я кстати заказал верстак по каталогу. Новая модель, со всеми улучшениями. Всё, до после-после-послезавтра.
- После-послезавтра. - поправил Натаниэль машинально. - Эй, погоди, Ты не можешь просто завалиться спать! Тут же торт ещё, мы пунш сварили... Ребята старались...
- Почему не могу? - удивился Господь. - Я могу Всё. Я Всемогущий. Кушайте сами. Развлекайтесь. А я - спать. Верстак привезут - не трогать!

- Не знаю, - сказал Иоанн, флегматично потягивая вино с водой, - я лично никаких разбойников вообще не видел...
- Это потому что тебя там не было! - воскликнул Лука.
- Ну мало ли, - сказал Иоанн, - меня много где не было, и что?
- Я тебе серьёзно говорю, они Его поносили! - воскликнул Матфей. - Кричали "что же Ты, сойди с креста, и нас заодно сними"...
- Интриги нет, - сказал Лука задумчиво, - давайте лучше так. Один Его поносит, говорит ему всяческие гадкости, а второй внезапно во всём кается, говорит что-нибудь значительное и умирает спасённым.
- Слушай, ты чё, женский роман пишешь? - воскликнул Марк. - Чего такого может сказать разбойник, тем более прибитый гвоздями? Просто - разбойники. Это часть пророчества. Они не должны что-то говорить, это нехарактерно для разбойников, понимаешь? Целостности характера не будет.
- Мы так никогда не закончим, - сказал Иоанн, - давайте уже что-нибудь решим, а?
- Он может сказать, что недостоин, - не сдавался Лука, - что его распяли за дело, а Учителя - просто так, поэтому все люди сволочи.
- Странное у тебя понятие о значительном! - ухмыльнулся Матфей.
- Но он же тогда перестанет быть беззаконником! - покачал головой Марк. - И пророчество портится.
- А мне нравится идея, - сказал Иоанн, - почему нет-то? Кто-нибудь его имя записал?
- Чьё?
- Ну разбойника, чьё.
- Марк записывал! - сказал Матфей. - Марк, ты имена записал?
- Да я вообще отошёл как раз! - воскликнул Марк. - Я не слышал, что они говорили.
- Ну а чё ты тогда споришь?! - воскликнул Лука.
- А почему ты сам-то не записывал? - воскликнул Марк.
- У меня грифель сломался! - сказал Лука. - Вот, видишь?
Лука вытащил два обломка грифеля и продемонстрировал их апостолам.
- И что?! - воскликнул Марк. - Что, сломанным грифелем писать нельзя?! Это чёртов уголь, он пишет всегда! Ты просто хотел у меня сдуть, как всегда!
- Ну как наша группа мозгового штурма? - спросил Пётр, входя в помещение. - Вы скоро, нет?
- Согласовываем детали! - сказал Иоанн, лучезарно улыбаясь. - Мы уже в самом конце.
- Красок не забудьте дать! - сказал Пётр. - Ярче, выпуклее. Давайте, заканчивайте скорее.
Он вышел. Четверо апостолов вздохнули.
- Все нас учить будут... - пробормотал Марк.
- По сравнению с ним даже Лука писать умеет... - сказал Матфей.
- Несмотря на последнее замечание, - сказал Лука, надувшись, - я с вами согласен.
- Ребята, давайте правда заканчивать, а? - сказал Иоанн. - Время позднее. Мы уже два часа на это потратили.
- Ну извините, что не леплю абы как! - воскликнул Лука.
- Да, ты лепишь не абы как, а с особым умением... - сказал задумчиво Матфей.
- Да, это чё-то вроде таланта, - подтвердил Марк, - особого, извращённого, но таланта. Лука, ты уже вычеркнул щенков и котят?
- Не понимаю, чем вам не нравятся щенята и котята, - сказал Лука, - они символизируют Его добродушие.
- Не шлялись за Ним щенки! - взорвался Марк. - И Он не подпевал по утрам маленьким синим птичкам! Он не называл римлян "голубчиками"!
- Ну извините, - сказал Лука, - что пытаюсь писать хорошо.
Иоанн покачал головой.
- Если сейчас уважаемый Марк перестанет душить уважаемого Луку, давайте попытаемся закончить? Знаете, в отличие от вас у меня есть ещё и личная жизнь!

Ну может быть, - сказал Одиссей задумчиво, - сейчас это и кажется хорошей идеей. Понимаешь, песочек, ветерок шевелит волосы, в отдаленье сверкают костры лагеря... Но внутри-то этой штуки будет тесно и душно...
- В тебе погиб плохой поэт. - сказал Натаниэль. - Сколько вы тут уже торчите?
- Ну... - протянул Одиссей, кончиком меча рисуя что-то на песке. - Десять лет, наверное?
- Ну вот видишь. - сказал Натаниэль. - Самое время заключать мир. Что такое несколько часов духоты против десяти лет. Нет, разумеется, чем больше пройдет времени, тем прекраснее станет Елена... И сына тебе воспитывать не придётся, вернёшься как раз к внукам...
Одиссей вздохнул.
- Ну из чего мы его сделаем-то, а? - сказал он задумчиво. - Просто возможностей таких у нас нет.
- Это мелочи. - сказал Натаниэль. - Главное принцип. Вы залезаете внутрь, они его ввозят в город, вы выскакиваете с криком "Сюрприз!"
- А они нас не перебьют там же? - спросил Одиссей.
- Зачем?! Объясните, что пришли с миром. Выпьете и все вместе его съедите.
- Нет, погоди, - сказал Одиссей, - это совсем не мелочи. Чтобы сделать такой большой торт, нужно до чёрта много муки, яиц, сахара... всей этой ерунды. И большая такая печь. И чем мы будем взбивать крем?
Натаниэль закатил глаза.
- Тоже мне, хитрейший из людей. Я тебе дал основу, а ты дальше думай сам! Тебе что тут, не надоело?
- Надоело, - кивнул Одиссей, - домой охота.
- Или ты против мира? - продолжил Натаниэль.
- Я за мир! - воскликнул Одиссей. - Любой ценой.
- Ну тогда думай сам.
Одиссей подумал.
- А знаешь, необязательно же большой торт. Мы можем приделать четыре ноги и голову к кораблю, чтобы вышло какое-нибудь животное, и подарить его им... И места на всех хватит...
- Ну это совсем не то... - протянул Натаниэль. - Теряется вся идея. Вот торт...
- Нет, нет! - воскликнул Одиссей. - Ну что торт? Съели и забыли. А тут - целая статуя. Залог мира. Мост дружбы. А торты раздадим солдатам. Маленькие торты, как раз для вечеринки. У, пробовал, как наш повар готовит пирог с сыром и бобами? Останется навека как сувенир... Статуя то есть, не пирог. Точно, мы так и сделаем. Запрёмся изнутри, а они полезут посмотреть чё там - и тут мы кааак сюрпризнем оттуда... Слона там сделаем... Или пфссс...

- Сделали что? - удивился Приам.
- Подарили. - объяснил Натаниэль.
- А зачем?! - воскликнул Приам поражённо.
- В знак примирения. - сказал Натаниэль, выпуская колечко дыма.
- И что нам с ним делать? - воскликнул Приам.
- Чё хотите, то и делайте. Он теперь ваш. - сказал Натаниэль.
- Ну... Может, сжечь?.. От греха-то подальше.
Натаниэль прикинул количество злобных, вспотевших людей, уже трое суток запертых в подарок, помножил его на количество сыра и бобов, приходящихся на каждого солдата...
- Не надо подальше от греха. - сказал он твёрдо. - Вдруг взорвётся?
- Ну... - Приам задумчиво поковырялся в носу. - Может, тогда покрыть лаком?
Натаниэль ещё раз прикинул - на сколько хватит воздуха в гигантском деревянном коне, если его покрыть лаком.
- Это можно. - сказал он. - Только у меня такая идея. Он уже три дня стоит за оцеплением и под стражей, да? Ты ж к нему никого не подпускаешь.
- Ну вдруг украдут, - объяснил Приам, - народ у нас такой, ловкий...
- Ну ты бы вырезал в днище дверь и устроил бы внутри музей мира. Или музей залога дружбы. Между народами.
- С диорамой? - обрадовался Приам.

Натаниэль уселся на кафедре и принялся раскачивать ногами.
- Не дергайся. - попросил Господь, сосредоточенно сдувая капельку пота со лба.
Натаниэль перестал раскачивать ногами, достал из кафедры толстую чёрную книжечку и стал его листать.
- Слушай, а он записывает исповеди прихожан... - протянул он. - Без фамилий, только инициалы...
- А кроме инициалов что?.. - спросил Господь, аккуратно надавливая на поршень шприца. - Ой...
Он вцепился в шаткую стремянку.
- Не упади. - предупредил Натаниэль. - М.Ф., двенадцатое, ссоры с мужем. Трижды "Отче Наш"...
- Ну это, может, от плохой памяти... - протянул Господь, разглядывая скульптуру Девы Марии. - Дай ещё шприц.
Натаниэль соскочил с кафедры и протянул Господу наполненный шприц без иглы.
- Надо побольше, что ли, шприцы завести... - сказал Господь задумчиво, выдавливая содержимое шприца под глаз Девы Марии. - Эти кончаются на раз.
- Взял бы кондитерский... - сказал Натаниэль со вздохом, разглядывая Марию. - Статуя-то большая, обычно-то поменьше... И вообще, заставил бы её плакать саму...
Господь повернулся к нему и поднял брови.
- Статую? Как? - спросил Он язвительно.
Натаниэль пожал плечами.
- Ну кто у нас тут чудотворец...
- Ну а Я по-твоему чем занимаюсь?!
Натаниэль снова вздохнул.
- Ну люди-то ждут другого чуда... А это вроде как... обман...
Господь застонал.
- Ну где, где обман?! Чем это тебе не чудо Господне?! - Он указал на плачущую вязкими кровавыми слезами статую. - Это дело рук Моих, и по воле Моей.
- А ты помнишь, как Ты обжёгся плавиковой кислотой, с тем образом, на стекле в супермаркете?.. - спросил Натаниэль, склоняя голову набок. - Ты же Всемогущий, ну почему он не появился сам по себе?..
- Когда что-то появляется само по себе - это не чудо. - ответил Господь, спускаясь и складывая стремянку. - Это случайность. Чудо - это когда что-то появляется так, что это невозможно объяснить.
- Ну вот почему Тебе надо шляться Самому и всё это устраивать - это невозможно объяснить, да...
- А ты мне скажи, ты, умник! - воскикнул Господь. - Как может статуя плакать или кровоточить?.. Как может на витрине появиться Мой образ? Как, чёрт тебя дери, профиль Элвиса может попасть на потную футболку? Статуе нечем кровоточить!
- Но это ведь не получается чудом...
- Чудо то, что ты ещё тут! Через семь минут в пяти кварталах отсюда должно необъяснимым образом выключиться электричество! Заводи машину, Я пока ищу ножницы.

- Так. - сказал Господь. - Так. Ну хорошо. Давайте тогда так. Мужчины налево, женщины направо.
- Ээ.. - сказал Натаниэль. - У мужчин всё-таки перевес будет.
- А Я их ещё и поровну делить должен? - спросил Господь раздражённо.
- Считай, я ничего не говорил, - развёл руками Натаниэль, - только Ты должен Сам отделить правых от неправых...
Господь посмотрел на огромную толпу окровавленных протестантов и католиков.
- Так! - гаркнул Он. - Правые налево, неправые направо!
Толпа разделилась пополам - кто-то шагнул вправо от себя, кто-то вправо от Господа.
- ...или своих от чужих... - задумчиво сказал Натаниэль.
- Ты уже решай быстрее, да? - сказал Господь нервно. - Люди ждут. Так! По росту построились!... Что?! Нет, по тому, который был! Ничего не знаю, надо было следить за своими ногами. Вот ты, подними голову! Эй, ты оглох что ли? Толкните там его!
- Есть, конечно, предложение, поделить их на католиков и протестантов... - сказал Натаниэль.
Господь фыркнул.
- Так! Те, у которых резаные - налево! Те, у которых колотые - направо! С размозжениями - шаг назад!
- Ну как хочешь, - сказал Натаниэль, - просто тогда делить смысла нет...
- Да... - Господь почесал в затылке. - Кровь опять не оттереть будет. Опять кровавые закаты...
- Красиво... - сказал Натаниэль.
- В полдень-то?.. - сказал Господь с сомнением. - А ты куда лезешь? Кто тебе сказал, что это колотая? Отойди немедленно! Встань в сторонке! Нет, зубы не колующее оружие! Найдешь - приставим.
Он прошёлся мимо строя французских душ.
- Ну что, граждане католики-протестанты, хулиганы-мародёры?.. Руки вперёд, ладонями вниз. После досмотра разделяться будем.
- Вот тебе, бабушка Медичи, и Варфоломеева ночь. - хихикнул Натаниэль.
- Почему мизинца нет? Ничего не знаю. Найти и показать. Ладонями вниз, я сказал. Переверни. Ногти где? Ничего не знаю. А если под ними земля? Что значит "и над ними"? А... Ну так пойди и откопай! Так! Я придумал.
Господь поднялся на небольшое возвышение.
- Будем проще. Свои становятся справа.
- А не свои? - спросил Натаниэль.
- Решаем проблемы по мере поступления. Так, опять все куда хотят... Право там, куда Я показываю!
- Всё-таки удивительно, насколько Ты всемогущий. - сказал Натаниэль, глядя на длань Господа, - как можно показать направо так, чтобы было не направо с любой точки?..
Господь поменял руку.
- Всё? - спросил Он сурово. - Все встали?
- Это тоже не справа. - сказал Натаниэль. - Настоящее чудо, надо сказать.
Господь закатил глаза. Над толпой искалеченных мёртвых появилась табличка "Свои".
- Теперь точно всё! - воскликнул Он. - Всем спасибо.

- Здорово у вас тут. - сказал Натаниэль. - Просто здорово. Пейзаж отличный. Воздух чистый. Наверняка охота богатая?..
Он глубоко затянулся и выпустил струйку густого дыма.
- А почему речка называется "Ленивый ручей"? - спросил он с любопытством. - Для ручья она великовата, на самом деле, вам не кажется? И течение вроде...
Один из стоящих на берегу сделал знак. Другой - которому знак предназначался - ослабил натяжение потёртой пеньковой верёвки.
Натаниэль головой вниз погрузился в воды Ленивого ручья.
Прошло пять минут.
- Вытягивай. - скомандовал Первый Инквизитор. Второй Инквизитор потянул верёвку вниз.
- ..быстрое. Так что не знаю, "Ленивый ручей" - это что-то не то. Я бы придумал что-нибудь посвежее...
Натаниэль снова затянулся и задумчиво сложил руки на груди.
- Скажем, река Иосифа. - сказал он. - Или река Иоанна. Я знаю, вы, ребята, фанаты Библии. Или, скажем, Новый Иордан...
- Почему вы не связали ему руки? - сказал Первый Инквизитор и снова сделал знак рукой.
Натаниэль снова исчез под водой.
Второй Инквизитор пожал плечами.
- А толку? - сказал он.
- Действительно... - сказал первый инквизитор задумчиво.
Он зашагал вперёд-назад по бережку Ленивого ручья.
- И чем вы меня ещё порадуете? - спросил он, глядя на пузыри, поднимающиеся на поверхность воды.
Лопаясь, пузыри выпускали маленькие ленивые колечки дыма.
Второй Инквизитор нервно развернул свиток.
- Ээ... Испанский сапожок.
- Таак. - сказал второй инквизитор. - Нечисть ненавидит испанский сапожок.
- Попросил ложечку и спросил, нет ли на высоком каблуке. Заявлял, что в моде высокие каблуки. Что нога выглядит стройнее.
- То есть как? - спросил Второй Инквизитор. - Он не мучался? Не кричал? Почему?..
Второй Инквизитор снова пожал плечами.
- Откуда мы знаем - почему. Потому же, почему не тонет. Допрашиваемому задали тот же вопрос.
- Вопрос - почему он не кричит и не стонет?...
- Ну да. Спросили - имел ли он дело с нечистым и почему он не кричит от боли. Он заявил, что может покричать, если мне будет приятно.
Первый Инквизитор с любопытством посмотрел на Второго.
- А Вам было бы приятно?..
- О Ваше Преосвященство, - нервно теребя верёвку, протянул Второй Инквизитор. - Звуки, издаваемые мучающимся нечистым духом, услада для уха праведного человека, но я предпочитаю что-нибудь более мелодичное...
Первый Инквизитор вздохнул.
- Что дальше?..
- Дальше... - Второй Инквизитор сверился со списком. - Дальше была Дева. Утверждал, что она не в его вкусе. Сказал что... - Второй Инквизитор погрузился в чтение на несколько секунд. - если выбросить набор для Аку... Пунктуры, получится отличный Вертикальный Турбо... Солярий. Потом потребовал Тайский Массаж. Что это, Ваше Преосвященство?
- Несомненно имена демонов. - сказал Первый Инквизитор. - Ладно. Хоть как-нибудь удалось добиться у испытуемого признания?..
- Признания?.. - Второй Инквизитор свернул список и сунул его за пояс. - Признание он сделал сразу. Без пыток.
Первый Инквизитор выпучил глаза.
- Да, да. - сказал Второй Инквизитор. - Он сообщил, что состоит в прямой связи с Сатаной. Когда его спросили, как он вступил в эту связь и как Сатана использовал его в своих целях, испытуемый хихикнул и ответил, что вопрос скорее философский, чем прямой, но если ему дать немного времени, бумагу с пером, набор цветных мелков, стакан рома, белую курицу и кусок верёвки, он попробует объяснить.
- Определенно колдовской ритуал. - сказал Первый Инквизитор. - Колдуны чертят свои проклятые мерзкие знаки мелом и пьют кровь животных, которых приносят в жертву своему господину. Как он попал в наше поле зрения?..
- Брат Клавдий из храма святого Констанция приводил его к причастию и этот человек сказал ему, что хотел бы, чтобы тело Христово было бы попышнее и посдобнее.
- Этот человек очень много шутил, я гляжу. - сказал мрачно Второй Инквизитор. - Безумный дух упорствует в нём и защищает своего раба от орудий святой Инквизиции. Может быть, в испытующих недостаточно пламенна вера? - спросил он с угрозой. - Тогда они не смогут повредить дьяволу!
- Ээ... - Второй Инквизитор нервничал всё больше. - Вы должны знать, что испытуемый сознавался, что он и есть Сатана.

Первый Инквизитор снова посмотрел на Второго с любопытством. Второй Инквизитор поёжился. Он чувствовал себя пауком, упавшим на горячую сковороду.
- Вы же знаете, что одержимые нечистым духом - не дело святой Инквизиции. - сказал Первый Инквизитор. - Это дело врачей и экзорцистов. Святая Инквизиция занимается теми, кто вступал в сделки с Сатаной. По доброй воле и без принуждения.
- Когда брат Савл при помощи святой воды и крестного знамения пытался изгнать дух из испытуемого, - Второй Инквизитор кивнул в сторону реки, - тот заявил, что если ему не рады, он, конечно может уйти, но кричать и брызгаться необязательно, а достаточно попросить. При этом он, кажется, обиделся.
Первый Инквизитор поднял брови.
- Обиделся?..
- Да. Он заявил, что мы с ним в сущности делаем одно дело.
- Мы с ним?..
- Да. - Второй Инквизитор немного отодвинулся. - Сатана и Святая Инквизиция. Что мы с ним делаем одно дело. Только с разных сторон.
Первый Инквизитор задумчиво постучал себя пальцем по подбородку.
- Поднимите-ка его, святой отец.
Второй Инквизитор снова потянул за верёвку.
- Эй! Я видел, у вас там отличная жаровня есть, тащите сюда! - крикнул Натаниэль, размахивая несколькими серебристыми рыбинами. - Рыбалка у вас полный восторг! Смотрите какой жирный! И я видел огромного сома! Если кто-нибудь кинет сачок...
По знаку Первого Инквизитора он снова ушёл под воду.
- А что Вы об этом думаете, святой отец?.. - спросил Первый Инквизитор.
Второй Инквизитор посмотрел на воду, на верёвку, на Первого Инквизитора.
- Ну... - сказал он задумчиво. - Этот... испытуемый настоящий джентльмен. Не вижу оснований не верить джентльмену.
- То есть Вы думаете, что он - Сатана. Враг Рода Человеческого. Великий Дракон, Разрушитель Мира.
- Ну... - Второй Инквизитор снова посмотрел на реку, на верёвку, на ноги Первого Инквизитора. - Я ему верю. Почему я не должен ему верить? Зачем ему говорить, что он Сатана, если он не Сатана?
- Чтобы ввести нас в заблуждение? - предположил Первый Инквизитор.
Второй Инквизитор посмотрел на свои руки.
- Обычно нам говорят всё наоборот. - сказал он. - Именно чтобы ввести нас в заблуждение.
- Но Сатана - Отец Лжи. Сказать правду против его природы. Тем более правду о своей природе.
- О, это он объяснил, - просиял Второй Инквизитор, - он сказал, что у него выходной. И он рад, что мы его развлекаем.
- Вы считаете, что это смешно?.. - спросил холодно Первый Инквизитор.
Второму Инквизитору показалось, что он с размаху поскользнулся на ледяном краю не очень глубокой, но всё равно имеющей глубину пропасти.
- А что думаете Вы, Ваше Преосвященство?.. - спросил он высоким голосом.
Первый Инквизитор снял свой высокий головной убор, отёр со лба пот.
- Я думаю, что мы должны его отпустить. - сказал он.
Второй Инквизитор замер.
- Видите ли, он абсолютно прав. Мы действительно делаем общее дело. Если бы не было искусителя - не было бы и Спасителя, а мы не можем говорить такого, правда? Если бы не было зла - как бы добро получило заслуженную награду?..
Второй Инквизитор замялся. Он представил вереницы телег, гружёных телами, освобождёнными Инквизицией от спасённых душ.
- По почте?.. - предположил он.
Первый Инквизитор вздохнул.
- Это был риторический вопрос. Не говорите глупостей. Сатана и святая Инквизиция находятся в вечной борьбе, и пока мы выигрываем. Но если исчезнет Сатана, борьба прекратится, а святая Инквизиция покоится на ней. То есть не покоится, нет, а активно в ней участвует... Да... - он снова задумался. - Но если исчезнет Инквизиция, как мы сможем отделять зёрна от плевел? Разве сможем мы назвать паршивую овцу в стаде?..
- Но их же никто не будет... - начал Второй Инквизитор.
- Да-да, - отмахнулся Первый Инквизитор, - Сатана не станет искушать их, и они не будут творить зла. Но сами-то они от этого не поменяются! Они останутся теми, кто мог бы быть искушён. Но никто их не искусит. А значит, они не попадут к нам. А значит, их души не будут спасены... Поэтому Сатана нужен нам... Так что давайте, вытаскивайте его...
Верёвка со скрипом пошла вниз. Сатана появился над поверхностью.
- Эй, шеф! Ауууу! - он сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул. - Там, на берегу! Который у аппарата! Окуни-ка ещё раз, только поглубже, до дна! Я очки упустил!...

...ну скоро праздник   :)

- Ваниль! - скомандовал Господь.
- Ваниль. - Натаниэль протянул ему баночку.
Господь понюхал и взял щепотку.
- Так... - сказал Он, бросая её в котёл и делая пометки в маленьком блокнотике. - Так-так-так.
- Ну что там, что?.. - Натаниэль встал на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь котла.
- Напоминает кус-кус, - сказал Господь задумчиво, - может, изюма добавить?.. Будет чуть посуше. Будет лучше лежать.
- Дай попробовать-то! - воскликнул Натаниэль, перепрыгивая с ноги на ногу.
- Это не тебе! - сказал Господь. - Потом можешь облизать ложку.
Он захлопнул блокнот и накрыл котёл крышкой.
- Нет, не надо изюма, - решил Он, - пускай будет так. По выходным будем добавлять кусочки фруктов. Теперь пускай три часа стоит под паром... - наклонившись, Он задул огонь. - А потом отнесёшь им вниз.
Натаниэль кивнул.
Господь снял с Себя передник с жёлтыми утятами и удалился, насвистывая что-то.

- В чём это у тебя вся рожа?.. - спросил Моисей подозрительно.
- А... - Натаниэль утёрся рукавом. - Это я пожирал души грешников. Ты же знаешь, души грешников, которые себя плохо вели. Я их пожираю. Хватаю так и - пожираю.
- И как, съедобно?.. - поинтересовался Моисей с любопытством.
- Не особо... - вздохнул Натаниэль.
- А пахнет ванилью. - заметил Моисей.
- Ну а чем они по-твоему должны пахнуть?... - возмутился Натаниэль. - Ту думаешь, от этого легче?.. Ты думаешь, их подают с ножом и вилкой?... У меня от их грехов потом желчь разливается. И все они зачерствели в пороке своём... А мне ведь... - Натаниэль наставитель поднял палец. - Мне ведь бесплатно зубы никто лечить не будет, нет у меня такой страховки. Я не знаю как у вас, пророков, а у меня труд адский. У тебя в контракте про стоматолога что-нибудь сказано?..
Моисей нетерпеливо стукнул посохом.
- Ну, так что ты принёс-то?..
Натаниэль кивнул на котёл.
Моисей постучал по котлу. Раздался гулкий пустой звон.
- Восхитительно. - сказал Моисей. - Жрать нечего, зато посуды - с двухэтажный дом. Вы издеваетесь?..
Натаниэль нахмурил лоб.
- У вас вроде тут такие были плоские лепёшечки... - сказал он неуверенно.
Моисей в раздражении закатил глаза.
- Долго они, по-твоему, протянули?.. И что нам теперь есть?.. Тут была обещана какая-то манна...
Натаниэль оглянулся.
- Да вот же она! - воскликнул он, подбирая с земли покрытый белым лишайником камешек. - Точно по расписанию. Как всегда, сроки соблюдены... Собираем и складываем в котелок!
Моисей с сомнением посмотрел на камешек. Отковырнул кусочек. С отвращением сплюнул.
- Она же горькая! - воскликнул он.
Натаниэль вздохнул.
- И что вы хотите? Вы хотите чудо? Вы хотите, чтобы с небес спустилась сладкая кашка, ещё теплая и с изюмчиком?... Никакого изюмчика! Жизнь - борьба! Ешьте что дали! Роптать не тут будете! Роптать там будете!...
Удар молнии поразил его.
- Бее. - сказал Натаниэль удивлённо.
- Ну-ка, ну-ка?.. - раздался Глас с небес.
Натаниэль осмотрел себя.
- А... Мууу. Мууу.
- На ужин сегодня жаркое. - возгласил Глас, - а завтра посмотрим. Разнообразия не обещаю, но вот этого больше, Я думаю, не повторится, правда?..
- Муу...

Еще хочу. Пиши чаще. Очень прикольно. Современные, типа Лео Таксиля. Но по сути верные  Спасибо

...по просьбам....

- Ад?.. - переспросил Сатана, роясь в инструментах. - Да, тут и есть. Я бы сказал "туточки", но это слишком колоритно... Ага!..
Он достал вилы и повернулся.
- А. - сказал он мрачно. - Опять туристы. Так. Вергилий!.. Сюда пойди, не прячься, я тебя уже видел. Вы собственно кто?.. А, ладно, неважно. Ты сюда перестань людей таскать, хватит коренное население из себя строить! Ты страсть свою поумерь! Он Вам уже автографы давал?
- Нет. - покачал головой Данте.
- Поздравляю. Ну ничего, скоро он на чём-нибудь распишется и от Вас отстанет. Ну?.. Ты ещё тут? Что ты опалесцируешь, у тебя ещё стыда хватает на меня пялиться?.. Кыш!..
Сатана попытался отогнать дух Вергилия. Тот отлетел недалеко и замер.
- Пф.. - Сатана вздохнул и жалобно посмотрел на Данте. - Знаменитости. Этот ещё ничего. Вы Гесиода пока не встречали?..
- Кто такой Гесиод?.. - спросил Данте.
- Не смейте только у него это спрашивать. - предупредил Натаниэль. - Покалечить может. Ну, валяйте.
- Что валять?..
- Вопросы задавайте.
- О чём?..
- О чём хотите.
Данте задумчиво почесал в затылке, огляделся.
- Так это Ад?..
- Ад, Ад. - покивал Сатана. - Вот и табличка, видите? Конечно не видите, она с той стороны.
Он закрыл дверь и показал на табличку.
- А где все?.. - спросил растерянно Данте.
- Кто все?
- Ну... пропащие души...
- Пропали. - объяснил Натаниэль. - Что ж им ещё делать.
- А черти, страшные мучения?..
- А. - Натаниэль неопределенно помахал рукой. - Страшные мучения у нас по вторникам и четвергам. Во вторник хоровое пение, в четверг - рыбные палочки. Во вторник просто невыносимые, если Вы понимаете. Ха!
Данте огляделся.
- А вилы Вам зачем?.. - спросил он.
- Вилы?.. - Натаниэль посмотрел на вилы. - Ну а зачем могут быть вилы. Для навоза, знаете. Его сперва собирают, а потом раскидывают. Про Сизифа слышали? Вот примерно то же самое. Собираешь навоз в кучу, а потом раскидываешь.
- Куда раскидываешь?.. - голос Данте был всё глуше и глуше.
- Ну куда, ну под кусты естественно!.. - воскликнул Натаниэль. - Я гляжу, Вы городской.
- А откуда навоз?..
Натаниэль закатил глаза.
- Можно я без подробностей?.. Сзади!..
- Сзади чего?..
- Сзади животных! Вы думаете, слоны не... Ну в общем, Вы зря думаете, что у нас не... В общем, навоз - это весело и кусты довольны. Почему нет-то?..
Данте ещё раз осмотрелся.
- Навоз - это весело?.. - уточнил он.
- Ага. - Натаниэль кивнул. - По сравнению с... ну в общем, по сравнению - работа довольно чистая. Эй!.. - крикнул он потихоньку приближающемуся духу Вергилия. - Кыш! А ну не маячь! Пойди распишись на чём-нибудь!..
Вергилий снова отлетел в сторону.
Данте уставился на табличку на двери Ада.
- А... как его... Чистилище где?..
- Уже запачкались, ну как не стыдно! - воскликнул Натаниэль. - Чистка у нас сухая, химическая, влажная, с выпариванием, для деликатных тканей. - перечислил он, загибая пальцы. - Пятна от крови сводим моментально. Крахмал при отдельной просьбе, знаете, не все любят, когда на горло давит. Ха!
Он вытащил сигарету и щёлкнул зажигалкой.
- О, держите, - сказал он, протягивая зажигалку Данте. - Сувенирная серия. Видите, с Вавилонской Блудницей. Если перевернуть, то...
- А Рай? - воскликнул Данте. - Где тут Рай?.. Для тех, кто пребудет при Господе?..
Сатана снова почесал в затылке.
- Да тут где-то... - протянул он. - Бегает где-нибудь опять.
- Рай бегает?! - поразился Данте.
- Наверное... - сказал Натаниэль неуверенно. - Слушайте, Вы чего от меня-то хотите?.. Рай - это не моё. Моё - навоз. Вот вилы. Вон навоз. Эй!.. - воскликнул он, уворачиваясь от комочка навоза.
Вергилий бросил ещё один комок.
- Я ж догоню - я вечные муки устрою!.. - воскликнул Натаниэль, хватая вилы. - Уйди, я сказал! Иди с Овидием играй!..
- Так это Ад?.. - ещё раз спросил Данте.
- Да Ад, Ад. Вы же видите, написано - Ад. Если бы это был не Ад, зачем было писать - "АД"?..
Данте приблизился к двери, прищурился...
- Тут следы от букв. - сказал он. - Было написано "СКЛАД".
- Ну было. Тоже мне открытие. Знаю, что было. - сказал Сатана сварливо. - И что? Видите же - больше нету. Вы думаете, кто буковки оторвал? Я оторвал? Он, что ли, отор... Прекрати кидаться! Пушкин Александр Сергеевич оторвал?..
- Кто такой Пу?..
- Неважно! Может, Господь Бог оторвал?..
- Госп?..
- Нет! - восликнул Натаниэль. - Вот такие как Вы и оторвали! Устроили из Вечности проходной двор! Люди жалуются, это Вы понимаете? Вы думаете, им нравится, что в Загробную Жизнь уже как в магазин начали шастать? Это по-вашему Вечный Покой? Это Вечный Беспокой! Вот такой же приходил, с гуслями, а потом тю-тю буковки-то! Я-то ещё думал, чё он с места в карьер к выходу и не оглядываясь! Давайте, давайте! - он подтолкнул Данте. - Давайте. Нечего Вам тут шляться. Ещё насмотритесь. Эй, зеркало римской революции! Выпусти где втащил!..
Он проводил Данте и Вергилия взглядом.
- Что-то с этим делать надо... - сказал он задумчиво. - Сперва один, потом второй, и пошло-поехало... Нет, определенно. Или вход заколачивать, или...
Он медленно вытащил вилы из грунта.
- ...или, может, киоск с открытками поставить?..

 Финикийцы... - вздохнул пророк Нафан. - Опять финикийцы. Уже всё подряд строят финикийцы. И что они настроят?..
Соломон раскатал план.
- Вот. - показал он. - Вот это вот мы и получим.
Нафан наклонился к чертежу.
- Это обычный финикийский храм! - воскликнул он.
- Да какая разница, какой храм, - с досадой сказал Соломон, - главное, что Храм.
- Да в Финикии такие на каждом углу! - воскликнул Азария. - Они же все как один. Тут колонны, тут идол...
- Идола не будет... - сказал Соломон. - Идол не нужен. Храм - он и в Африке Храм. Главное-то - что внутри.
- Внутри у него обычно идол. - сказал Нафан.
- Не будет идола, я тебе говорю! - сказал Соломон. - Каменная скиния. Всё.
- Ну тут, допустим, скиния... - палец Нафана полз по схеме. - Но тут у тебя остаются ещё святилище. И притвор.
- Да ну какая разница! - воскликнул Соломон.
Он прошёлся туда-сюда, заложив руки за спину.
- Их просто не остановить. - объяснил он. - Им скажешь - "постройте храм" - они приходят и строят храм.
- Финикийцы! - фыркнул Нафан.
- Будь моя воля, - сказал Соломон, - я бы построил такую каменную коробку. Внутри ковчег, вокруг стены.
- Нуу.... - Нафан задумчиво почесался. - И что бы это символизировало?..
Соломон посмотрел на него удивлённо.
- Что могут символизировать стены?.. - сказал он. - Стены символизируют стены. Я не понимаю, что тут надо символизировать. Вот Храм. Внутри ковчег.
- Храм - это дом Бога. - сказал Нафан. - Он должен что-то символизировать.
- Кому должен, можно узнать?.. - спросил Соломон язвительно. - Храм - это Храм. Бог живёт где захочет. Или ты думаешь, Он туда переедет, поставит на окошке георгины, курочек заведёт?..
- Зачем курочек?.. - удивился Нафан.
- А почему нет? - сказал Соломон. - Что-нибудь будут символизировать.
- Так. - сказал Нафан. - Бог-то конечно может жить, где захочет.
- Спасибо, что разрешил... - проворчал Соломон.
- Но люди-то к нему будут приходить в Храм... - продолжил Нафан.
- Печально, правда? - сказал Соломон. - Вместо того, чтобы искать в сердце своём...
- Вот! - Нафан ткнул Соломона пальцем в грудь. - Как искать в сердце? Сердце есть мускулистый орган. Видишь. Ты уже сам используешь символы. Хоть ты разбейся, а символы нужны.
- Я сказал, идолов не будет!.. - воскликнул Соломон.
- Ну что идолы-то. - сказал Нафан. - Идолы и не нужны. Но нужно как-нибудь объяснить, что тут Дом. Что это храм всех народов мира...
- Можно написать. - сказал Соломон. - Большими такими буквами. Или человека поставить, чтобы растолковывал.
- Боже, какой же ты скучный! - воскликнул Нафан. - Вот, смотри!..
Он показал царю на высокую менору у стены.
- Вот, видишь светильник? Знаешь, что символизирует?..
- Он что-то символизирует?! - поразился Соломон.
- Это Мировое Древо. - сказал Нафан.
- А у нас есть какая-нибудь мебель, которая ничего не символизирует?.. - спросил Соломон.
- Нет. - сказал Нафан твёрдо. - У нас всё что-нибудь символизирует. Предлагаю сделать вот тут бассейн...
- Бассейн тоже что-нибудь будет символизировать?... Дай угадаю - глубину символизма остальных символов?..
- Бассейн будет символизировать воды мира.
- Очень сложный символ. - покивал головой Соломон. - Действительно, воды мира - это достояние народов мира. И очень практичный символ, из него можно брать воду для символической поливки...
- А почему тут все окна заделаны?.. - спросил Нафан, упирая палец в Святая Святых.
- Господь сказал, что благоволит обитать во мраке... - ответил Соломон.
- Ты же говорил, что Господь не собирается там жить...
Соломон подумал.
- Ну, может Он там будет останавливаться проездом... - протянул он. - Ну я думаю, Ему же решать, правда?.. Он говорит, мы делаем. Он говорит, мы делаем. Так мы всего и добились.
- Интересная концепция, - проворчал Нафан. - В наше время считали, что Он говорит, мы думаем... Молодёжь..
Соломон скатал план.
- Бассейны, светильники!.. - воскликнул он. - Символ на символе. И символом погоняет. Ты гляди! Сам запутаешься и будешь гадать - что есть что и зачем нужна какая-нибудь скамейка!

Цитата: Ной от 06:42, 10 апреля, 2011Еще хочу. Пиши чаще.

и где мой плюсик  :)

Только из-за плюсиков пишите?  :)

Цитата: Аличка от 09:00, 10 апреля, 2011Только из-за плюсиков пишите?

...а что, жалко?....ведь текст-то клёвый...

Еще хочу

Цитата: Ной от 11:26, 10 апреля, 2011Еще хочу

как отказать  :)

Натаниэль накрыл лицо носовым платком и дунул.
Платок подлетел вверх и, кружась, снова опустился на его лицо.
Адам лениво почесал живот.
- Ну давайте, придумайте что-нибудь! - сказал Господь. - Не можете же вы лежать всю субботу как два бревна. Песни какие-нибудь. Пляски. Домашний театр.
- Я бы... - протянул Сатана, снова сдувая платок, - я бы лёг...
- Ты и так лежишь... - сказал Адам расслабленным голосом.
- Я бы лёг под автомат... с сырным соусом...
- Что такое соус?.. - спросил Адам.
- Мм... - протянул мечтательно Натаниэль. - Сырный соус... Особенно горячий... Мм... Только на кнопку жать лень.
- Мм - не ответ, - сказал Адам настойчиво, - что такое соус?..
- Соус - это сатанинские придумки, - сказал Господь, помешивая молоко в стакане. - Соус - это подмена.
- Подмена чего? - спросил Адам, поднимая голову.
- Подмена действительности... - сказал Господь меланхолично. - Мясо сырным соусом поливают, чтобы казалось, что вместо мяса сыр...
Натаниэль вздохнул и поймал платок.
- Ну и чего в этом плохого?... - спросил он.
- Ну зачем есть мясо, если хочешь чувствовать вкус сыра?.. - ответил Господь. - Соусы есть ложь.
- Соусы есть соусы, - сказал Натаниэль, завязывая узелок на уголке платка, - не надо придумывать ничего, хорошо?..
- Чего хорошего-то... - протянул Господь, - думаешь, люди могут быть довольны тем, что Я ничего не придумываю?..
- Это с каких пор Тебя мнение людей заботит?.. - спросил Сатана нервно. Он сел, подобрал ноги и уставился на спокойно пьющего молоко Господа.
- А с каких пор тебя заботит, что Меня заботит?... - спросил Господь.
Он снял широкополую соломенную шляпу и аккуратно разгладил белую ленту на ней.
- Ребята! Ребята! - призвал Адам и снова почесался. - У нас у всех выходной. Давайте не будем как обычно ссориться?..
- Нет, погоди, вопрос принципиальный... - отмахнулся Сатана.
Он скатал платок в тугой клубочек и зажал его в кулаке.
- Начинается... - застонал Адам. - Сейчас про "не лезь к взрослым дядям" припомните...
- Ну видишь, сам всё знаешь, - сказал Натаниэль резко, - и чего лез к взрослым дядям?..
Адам вскочил.
- Всё, - сказал он, махнув рукой, - сидите тут сами. Вот ты особенно. Я пойду в другом месте полежу.
Адам исчез в кустах. Теперь лёгкий стон издал Господь.
- Ну вот зачем, вот зачем ты полез в бутылку?... - спросил Он измученным тоном.
- Я полез в бутылку?! - возмутился Натаниэль. - Я полез в бутылку?! Я сказал, что я бы хотел сырного соуса, а Ты что сделал?.. Я когда-нибудь про Твои идеи плохо отзывался, нет?..
Господь закатил глаза.
- Даже вот эта дурацкая придумка, целый день ничего не делать, я что, сказал что-нибудь?! - продолжал Натаниэль, повышая и повышая голос. - А Ты хрясь, хрясь - и всё, соусы это зло, соусы отстой...
Господь со вздохом исчез.
- Ну и давай! - крикнул Натаниэль. - Одному намного лучше... - добавил он тихо.
Он разжал ладонь и посмотрел на оставшийся от платочка пепел. Стряхнув пепел на землю, он испустил ещё один, последний за субботу, страдальческий вздох, и снова растянулся на широком плоском камне.

Спасибо. По возможности выкладывай, сочтемся ...... А чего не спишь?

Цитата: Ной от 11:49, 10 апреля, 2011А чего не спишь?

музыки подвалило....но это не сюда....

- Проходи. - сказал Господь сурово. - Но помни. Тебе тут не рады.
- Почему?! - воскликнул поражённо Гудини.
- Ты Библию читал? - спросил Господь. - Там же сказано, что противны маги и чародеи Господу.
- Противны?..
- Мерзки!..
- Но я ж не маг!.. - воскликнул Гудини.
Господь достал из-за спины афишу, развернул её, изучил...
- "Величайший маг современности Гудини."- Он показал плакат душе. - Ты?..
- Я... - сказал Гудини. - Но это же для рекламы! Это же просто трюк!.. Я же фокусник!..
- Фокусники тоже имеются в виду. - сказал Господь ещё суровее. - Реклама не оправдание. Если Сатана напишет на себе "Я спасаю", что же, верить ему?..
Гудини закусил губу.
- Но я же просто занимался тем, что у меня получалось лучше всего! - воскликнул он. - Мне говорили, что это Божий дар!..
- Ну и что?.. - спросил Господь. - А вот твоя тётя подарила тебе фруктовый пирог на Рождество. Ты его съешь?.. Божий Дар не оправдание. У Меня разнарядка. На одного пророка - один лжепророк. На одного изобретателя - один фокусник...
Гудини подумал.
- Ну а что, мне теперь убираться в Ад?..
- Что вас всех так в Ад тянет!.. - воскликнул Господь. - Тебе же сказано, проходи!..
- Но Ты же сказал, что Тебе...
- Ты поанализируй тут ещё, что Я сказал!.. - прикрикнул Господь. - Сказано - проходи!.. Стой! Руки!..
Гудини показал руки.
- А почему Ты не любишь магов и чародеев?.. - спросил он.
Господь помолчал немного.
- Кролики. - сказал Он. - Они достают кроликов из шляпы. И ведь его там не было, это всегда видно. Это неправильно. Кролики и так быстро появляются. Где они были со своей шляпой? Я бы не возился...

Натаниэль уселся на кафедре и принялся раскачивать ногами.
- Не дергайся. - попросил Господь, сосредоточенно сдувая капельку пота со лба.
Натаниэль перестал раскачивать ногами, достал из кафедры толстую чёрную книжечку и стал его листать.
- Слушай, а он записывает исповеди прихожан... - протянул он. - Без фамилий, только инициалы...
- А кроме инициалов что?.. - спросил Господь, аккуратно надавливая на поршень шприца. - Ой...
Он вцепился в шаткую стремянку.
- Не упади. - предупредил Натаниэль. - М.Ф., двенадцатое, ссоры с мужем. Трижды "Отче Наш"...
- Ну это, может, от плохой памяти... - протянул Господь, разглядывая скульптуру Девы Марии. - Дай ещё шприц.
Натаниэль соскочил с кафедры и протянул Господу наполненный шприц без иглы.
- Надо побольше, что ли, шприцы завести... - сказал Господь задумчиво, выдавливая содержимое шприца под глаз Девы Марии. - Эти кончаются на раз.
- Взял бы кондитерский... - сказал Натаниэль со вздохом, разглядывая Марию. - Статуя-то большая, обычно-то поменьше... И вообще, заставил бы её плакать саму...
Господь повернулся к нему и поднял брови.
- Статую? Как? - спросил Он язвительно.
Натаниэль пожал плечами.
- Ну кто у нас тут чудотворец...
- Ну а Я по-твоему чем занимаюсь?!
Натаниэль снова вздохнул.
- Ну люди-то ждут другого чуда... А это вроде как... обман...
Господь застонал.
- Ну где, где обман?! Чем это тебе не чудо Господне?! - Он указал на плачущую вязкими кровавыми слезами статую. - Это дело рук Моих, и по воле Моей.
- А ты помнишь, как Ты обжёгся плавиковой кислотой, с тем образом, на стекле в супермаркете?.. - спросил Натаниэль, склоняя голову набок. - Ты же Всемогущий, ну почему он не появился сам по себе?..
- Когда что-то появляется само по себе - это не чудо. - ответил Господь, спускаясь и складывая стремянку. - Это случайность. Чудо - это когда что-то появляется так, что это невозможно объяснить.
- Ну вот почему Тебе надо шляться Самому и всё это устраивать - это невозможно объяснить, да...
- А ты мне скажи, ты, умник! - воскикнул Господь. - Как может статуя плакать или кровоточить?.. Как может на витрине появиться Мой образ? Как, чёрт тебя дери, профиль Элвиса может попасть на потную футболку? Статуе нечем кровоточить!
- Но это ведь не получается чудом...
- Чудо то, что ты ещё тут! Через семь минут в пяти кварталах отсюда должно необъяснимым образом выключиться электричество! Заводи машину, Я пока ищу ножницы.

- Странно, что Тебе это только сейчас пришло в голову. - сказал Ной, глядя в стакан. - Только почему ягодам сразу не расти такими?..
- Слушай, Я же тебя не учил, как тебе быть праведником, правда?.. - сказал Господь сварливо. - Ты занимайся тем, чем ты умеешь, Я буду заниматься Своим делом, и все будут довольны.
- Вообще-то учил. - сказал Натаниэль, одёргивая рукава. - Мы примерно так праведников и отличаем...
- Так Мне тут! - воскликнул Господь.
- А ты на лицо Его посмотри! - воскликнул Натаниэль, пихая Ноя локтем. - Нет, ты гляди, как ты идею заронил! Он уже думает, как бы половчее за Свою выдать!..
- Прекратили немедленно! - воскликнул Господь.
- Ну всё. - Натаниэль развёл руками. - Теперь не дождёмся вина в ягодах. Ты знаешь, какой Он принципиальный?.. Вот Он какой принципиальный!... - Натаниэль несильно, но очень жизнеутверждающе помахал кулаком. - Чуть что не по Его - сразу в клочья!..
- Не, не!.. - Ной поднял руку. - Тут я с вами согласен, да. Каждый.. разумеется, каждый должен делать своё дело. Это залог. Понимаете? Это залог. Но!..
Он наставил палец на Господа.
- Но. Но есть дело каждого. Понимаешь?..
Господь поднял брови.
- Ты пей, пей. - сказал Он.
- Я-то выпью, - сказал Ной, - но не в этм же дло?..
Натаниэль обнял его за плечи.
- Дружище! - воскликнул он. - Мир стал шире!
- Вот! - Ной схватил Сатану за руку. - Вот и я о том же! Мир стал шире! Мир стал свршнее!
Господь понюхал свой стакан.
- По-моему, ты не добавил туда сахар. - сказал Он. - Ты добавлял туда сахар? Надо было добавлять сахар, потому что всё дело в сахаре. И покручивать...
- Вот скжи мне. - Ной ещё крепче сжал руку Сатаны. - Ты чувствуешь лбовь?
- Чувствую. - Натаниэль кивнул, вернее - дёрнул головой так, что она чуть не отвалилась. - Ой, моя шья. Ай. Чвствую.
- ...идеальной среды... - продолжал Господь, рассматривая стакан на свет, - потому что перестанут. Окислять. Перестанут. Ну вот, ты споил Господа своего.
- Вот! - Ной снова поднял палец. - Но. Мы должды. Мы должды. Мы должны. Решить, что это. Мы не знаем... - он развёл руками и случайно ударил Сатану по груди. - Прсти. Мы должны решить. Вот мы. Творец, вот ты... кто ты там... и я. Я же сейчас говорю за человечство. Я могу говорить за человечство? Я человечство, я могу говорить?..
- Говори за кого удобно. - разрешил Господь.
- Ну вот!.. - продолжил Ной. - Я волнуюсь за людей. За всех. За всех шестерых. Вот мы с вами. Мы должны решить! Мы должны понять - что это?... Что это?... Добро это или Зло?.. Благо это или погибель...
- Это вино. - сказал Натаниэль и сделал глоток. - Чертовски хорошее вино.
- Или!.. - воскликнул Ной. - Или божественное! Вот это мы должны понять.
- Я не понял. - сказал Господь. - Причём тут добро и зло?..
- Потому что это новая глубина!... - Ной развёл руки, потом посмотрел на них. - То есть шрина! Эт новая ширина! Я чувствую, что я сочувствую, что я понимаю!.. И мьи эмоции наполняются красками!.. Цветами!.. И красками!...
Он тоже сделал ещё один глоток.
- И цветами!.. - продолжил он. - И я чувствую, чт' я мгу обнять весь мир!..
Он обнял Господа так резко, что Тот пролил немного вина на Сатану.
- И я нас'щаюсь! Пр'питываюсь! - воскликнул Ной. - Я есть мир, и мир есть я, и мир со мною!.. И я отношусь к людям... так, как я отношусь к людям, которые я хочу, чтобы... которые относились ко мне! Вот Ты!... Ты меня уважаешь?..
Господь тоже сделал глоток.
- Вполне можно добавить сахар, - сказал Он задумчиво, - хотя на самом деле, если подумать...
Он умолк очень многозначительно.
- Если подумать... - продолжил Он.
И снова остановился.
- Ты мыслишь не в той системе категорий. - сказал Натаниэль. - ...чё я сказал?... А. Если ты хочешь говорить о Добре и Зле, тебе придётся идти с начала.
- А что вначале? - нахмурился Ной.
- В начале было Слово... - сказал Натаниэль.
- Это пропускаем. - сказал Господь быстро.
- Почему?.. - спросил Натаниэль.
- Пропускаем, пропускаем, - сказал Господь, - и про Слово пропускаем, и про Духа пропускаем, и про воду...
Натаниэль загнул несколько пальцев. Потом ещё несколько. Потом пальцы кончились и он просто уставился на свою руку.
- Хорошо. - сказал он. - Тогда давай про яблоки. Тебе налить ещё?..
- Давай. - сказал Ной. - Так чё про яблоки?..
- "И были наги, и не стыдились своей наготы". - процитировал Натаниэль.
- Првильно!.. - воскликнул Ной, вскакивая на ноги. - Вот! Вот и я о том же же! Возвращение! К истокам!
Быстрым рывком он сорвал с себя свои лёгкие одежды.
- И не стыжусь наготы своей!.. - воскликнул он, выбегая из палатки. - Здраавствуйте, птички Божьи! И тебе привет, господин Олень! И тебе привет, господин Тарантул! Я первый Человек на Земле!.. Я чист и безгрешен, Земля!..
- Что с ним там?.. - спросил Сатана через минуту.
- По-Моему заснул. - Господь вздохнул. - Вот есть вещи, которые людям просто нельзя давать в руки. Они ж даже со своим половым...
- Слушай, давай пойдём потихоньку, а?.. - перебил Его Натаниэль. - Веселье, кажется, закончилось.

Человек, прибитый к большому кресту, немного пошевелился, немного приоткрыл глаза и облизал губы, режущие язык как нож.
Ему было очень больно. Ему было больно шевелиться. Ему было больно дышать. Ему было больно оставаться живым.
Из-под залитых жгущей кровью опухших век он посмотрел на толпу, собравшуюся на склоне Лобной горы, на стоящих, положив руки на живот, римских солдат, на развевающийся штандарт, заслонивший белоснежнуюю громаду Храма.
"Смотри-ка, вроде не помер ещё" - донёс ветер обрывки разговора - "Не сейчас так минутой позжее"
Человек поднял лицо к свинцовому щиту облаков, заслонивших от него небо.
- Ни...чего... - прохрипел он горлом. Не... Было... Никогда.
Кровь залила его глаза. Человек, прибитый к большому кресту, ослеп.
Он разорвал запекшиеся губы, его высохшая глотка задрожала, как осиное гнездо.
Он закричал на глухое небо:
- Отец, Отец! Зачем Ты меня покинул!
За мгновение до того, как голова человека упала на его грудь, Бог умер.
И была темнота, такая же, какая была до времени, до того, как темнота узнала, что она - темнота.
И было Слово.
И Слово было "ЖИЗНЬ".
- Ну-ну, - проворчал Господь, глядя, прищурившись, на светящихся изумрудным буквы, - ну и что "Жизнь"?
С легким шумом из Света и Тьмы сложились еще несколько слов.
Теперь надпись гласила - "ЖИЗНЬ - НЕ ИГРА".
- Кое-кто мог бы с этим поспорить... - хмыкнул Господь, поглаживая свою короткую бороду.
Появились другие Слова.
"ДЛЯ ПРОДОЛЖЕНИЯ БРОСЬТЕ МОНЕТУ. 30... 29... 28..."
- Начинается... - вздохнул Господь. Свет и Тьма сменяли друг друга дважды в секунду, пока Господь рылся в складках своей разодранной, залитой кровью одежды.
- А.. Нашел... - сказал Он, подбрасывая на ладони тяжелый кругляшок.
У монеты были две стороны, одна напротив другой. Одна была обжигающим пламенем, а другая - текущим холодом. Одна сторона её искрилась белым, а другая была бархатно-черной. Одна сторона её стерлась, а вторая ещё не была отчеканена.
Это был слегка поцарапанный грош. Господь поднес ее к глазам, зажав между двумя тонкими пальцами с сорванными ногтями.
- Ну что ж... - вздохнул Он. - Цезарю цезарево, а Богу - богово. Может, раз ничего никогда не было, всё всегда было?..
Цифры мелькали - "9... 8... 7..."
Господь медлил.
- Стоит ли Жизнь одного гроша? - спросил Он Сам у Себя.
И бросил монету.
Она закружилась, сливаясь в тускло-серебрянный шар и разбрасывая яркие искры по черному.
- Ну... - вздохнул Господь, - Поехали!
Удар молнии расколол Лобную гору до основания, и Господь унесся ввысь, к сиянию на другом конце молнии.
И жизнь продолжалась.

Исаак Ньютон задумчиво покрутил яблоко.
Тонкие пальцы с обгрызенными ногтями быстро, но мягко выцарапали яблоко из его ладони. Раздался хруст.
Ньютон откинул голову и задумчиво посмотрел на небо сквозь ветки яблони.
- Ведь всё это не просто так?.. - спросил он. - Всё это для чего-то.
- Я тебя уверяю, всё это совершенно просто так, - сказал кто-то, лежащий рядом с Ньютоном под деревом, сквозь набитый яблоком рот, - без малейшей цели.
Ньютон сорвал травинку, пожевал немного.
- Просто так?.. - спросил он через некоторое время. - Вот просто так и... и просто так?
- Да. - ответил его собеседник непоколебимо.
- Но зачем же тогда всё, если всё просто так?..
- Просто так.
Ньютон повернулся к собеседнику, оказавшемуся Князем Тьмы, Отцом Лжи, Падшим Ангелом, Сатаной и измазанным яблочным соком тощим парнем неопределенного возраста.
- Просто так?.. - спросил Ньютон удивлённо. - Но это же как-то...
- Это совершенно как. - сказал Сатана спокойно и кинул огрызок вверх. - Если бы это всё было зачем-то - это было бы чрезвычайно несправедиво.
Ньютон вздохнул, повернулся обратно и снова уставился в небо.
- Ты по-моему слишком много яблок ешь. - сказал он Сатане. - Так у тебя газы будут.
- У меня уже газы. - сказал Сатана раздражённо. - Я терпеть не могу яблоки.
- Зачем же ты их столько ешь?..
- Работа у меня такая, - объяснил Сатана со вздохом, - по яблокам.
Ньютон поразмыслил.
- У меня в кармане кусок яблочного пирога. - объявил он. - Его можно разделить на двоих.
- Давай сюда.
Некоторое время они ели в молчании.
- А знаешь, что меня раздражает? - спросил Ньютон.
- Трущие панталоны?
- Нет, меня...
- Узкая шляпа?
- Да нет, я...
- Вши?
- Что?..
- Вши. Вши могут вызывать раздражение.
- Ну ты же не знаешь, что ты угадываешь? - вздохнул Ньютон.
- Ты же знаешь, что я не знаю, что ты спрашиваешь?..
Они помолчали.
- Ну так что тебя раздражает? - спросил Сатана.
- Я тут недавно был в Королевском Научном Обществе...
- У тебя есть сыр?
Ньютон порылся в карманах.
- На. Носок только потом верни...
- Так что там с Королевским Научным Обществом?..
- Ну а что с ним... - Ньютон развёл руками. - Сидит толпа тупых самодовольных гусей...
- Целая толпа... - сочувственно поцокал языком Натаниэль.
- Ну допустим четверо... Это на четверых больше, чем надо. - ответил Ньютон. - Ну так вот. Сидят они там в своём тесном мирке. И у них там умывальник. А под ним мыло в форме ракушки.
- В форме ракушки?..
- Ну да... В форме устрицы... И устриц-то таких не бывает, я вот не могу представить устрицу с водянкой... - Ньютон поморщился.
Натаниэль протянул ему свёрнутый носочек и вытащил из кармана газетный кулёк.
- Ну и что не так с таким мылом? - спросил он. - Хочешь сушёной вишни, кстати?..
- Да то, что они там как это мыло. Мыло не имеет отношения к устрицам, устрицы никак не относятся к мылу, встречаются они редко и случайно. А мыло всё равно в виде устрицы.
- Ну может, оно показалось им красивым?.. - хмыкнул Натаниэль, выплёвывая косточки на траву.
- Тогда они не учёные, - ответил Ньютон, щелчком отправляя косточку через забор. - потому что учёный должен видеть в мыле мыло. Кстати, который час?..
- Ха! - сказал Сатана.
- Не скажешь?..
- Нет конечно... Кто эти люди?..
Сатана кивнул в сторону небольшой толпы, терпеливо стоящей с другой стороны изгороди и не сводящей глаз с Ньютона.
- Поклонники. - вздохнул Ньютон. - Хотят быть на острие науки.
- Следят за каждым твоим шагом и взвешивают тебя на весах холодного разума?..
Ньютон лениво потянулся и свернулся калачиком.
- Следить следят... - сказал он сонно. - А взвешивают так, на глазок. Верят всему.
- Так уж и всему. - усомнился Сатана, разглядывая толпу.
- Всему, всему. Науку, оказывается, можно делать из чего угодно. По-моему, всё сделано из чего-то одинакового. - Ньютон зевнул. - То, что всё так удачно совпало и в итоге получилось что-то конкретное... то есть всё конкретное... Ну то есть всё получилось... - он снова зевнул. - просто счастливая случайность.
Сатана ткнул его кулаком в поясницу.
- Что ты дерёшься?! - воскликнул Ньютон, откатываясь и разгибаясь.
- То, что всё получилось, - сказал холодно Сатана, сузив глаза, - не счастливая случайность, а результат кропотливого, тяжёлого труда. Очень трудно делать что угодно из чего угодно.
- Спорим?.. - сказал Ньютон.
- Давай, - Сатана кинул ему яблоко. - Давай. Сделай из него что-нибудь. Хотя бы пирог.
- Оно слишком спелое для пирога, - сказал Ньютон, поймав яблоко, - хочешь, я сделаю из него закон?..
- Видишь, - сказал Сатана, - ты не можешь сделать из него пирога. Очень трудно сделать из чего угодно что угодно.
- Да могу я сделать пирог, - отмахнулся Ньютон, - он просто невкусный будет.
- Значит, ты не можешь сделать вкусный пирог, - не сдавался Сатана.
- Если положить ваниль, будет ничего... - сказал задумчиво Ньютон, - а вот закон получился бы отличный...
- Да чёрт с ним, с законом! - воскликнул Сатана. - Мы говорим о пироге!

- Как это всё надоело. - сказала ровным тоном Сирин, глядя прямо перед собой. - Как всё ос-то-чер-те-ло.
- Заткнись. - отозвалась Алконост, вращая мутными глазами.
- Заткнись. - отреагировала Сирин.
- Началось. - сказала Гамаюн, вытаскивая голову из-под крыла.
- Молчи.
- Сама молчи.
Они немного помолчали.
- Живём в глуши. - сказала Сирин с отвращением на прекрасном личике.
- Заткнись.
- Что тебя в нашей глуши не устраивает? - поинтересовалась Гамаюн.
- Всё не устраивает. - сказала Сирин. - Я должна в палатах княжеских сидеть. С серебра есть.
- На золото гадить. - подтвердила Гамаюн.
- Заткнись! - выкрикнула Алконост.
- Заткнись! - хором ответили Гамаюн и Сирин.
- Ветки. - сказала Сирин. - Кругом одни ветки. Только ветки.
- Это лес. - заметила Гамаюн, зубами пытаясь вырвать клеща. - В лесу и ветки.
- Именно. - сказала Сирин. - Лес. Почему я должна сидеть в лесу?
- Почему ты должна сидеть в палатах княжеских? - поинтересовалась Гамаюн.
Сирин оглядела себя.
- Потому что у меня есть груди. - решила она. - Я птица с сиськами. Я чёртова птица с чёртовыми сиськами. Я такая одна.
- У меня тоже есть груди. - хмыкнула Гамаюн. - И даже у неё. - кивнула она на Алконост. - Мы такие три одни. То есть мы такие три трое.
- Заткнись! - отозвалась Алконост с некоторой нежностью.
- Заткнись. - сказала Сирин. - Мы все такие одни. Мы все должны с серебра есть.
Гамаюн встряхнулась так, что все перья встали дыбом, а на землю посыпались белёсым дождиком высохшие паразиты.
- Но мы в лесу, - заметила она, - если мы кому-то и должны есть с серебра, он нам явно простил.
- Я вещая. - настаивала Сирин. - Зачем я вещая, если никто не слышит?
- Я слышу. - снова хмыкнула Гамаюн. - Даже она слышит.
- Заткнись!
- Заткнись!
- Я так думаю. - сказала Гамаюн. - Кому мы понадобимся, тот за нами придёт.
- А я так думаю, - сказала Сирин, - что если так, то можно хотя бы знак повесить. Чтобы знали.
- Там есть знак. - сказала Гамаюн, подумав. - Туда пойдёшь - коня потеряешь. Сюда пойдёшь - богатство обретёшь. Поворот направо через семь вёрст - голову сложишь.
- А мы в какую сторону? - спросила Сирин.
- Коня потеряешь.
- Потеряешь?.. - усомнилась Сирин.
- Потеряешь, потеряешь. - успокаивающе кивнула Гамаюн.
Сирин помолчала.
- Пророчество должно сбываться. - сказала она, оглядываясь. - Чтобы коня где-то потерять, его надо туда довести. Как сюда коня довести?
- Всё равно потеряешь. - упорно сказала Гамаюн. - На восьмом ходе, цэ-шесть - це-три.
- Заткнись!
- Да заткнись ты!

Господь посмотрел на мир.
Он увидел бескрайние леса.
Он увидел степи, по которым, как по морю, бежали волны.
Он увидел сияющие на солнце ледники.
Господь сложил губы дудочкой и, прикидывая что-то в уме, тихо свистнул.
- Ну ладно, - сказал Он, - всё понятно. Давай заканчивать.
Сатана вытащил ноготь из щёлки между зубов и внимательно посмотрел на него.
- А чем так плохо?.. - поинтересовался он. - Вроде всё того. Этого. Ну. Солнце там. Короче, работает.
Господь задумчиво посмотрел на него.
- Не, не, - сказал Он, - так не пойдёт. Это пробная версия. Теперь будем начисто делать.
- Что, с нуля?! - поразился Сатана.
Он вытер руку о штаны и достал сигареты.
- Вот и Я думаю... Дай сюда.
Господь глубоко затянулся и снова погрузился в раздумья.
- Ну для человека это всё не годится. - сказал Он решительно через некторое время. - Ничего же нет. Они только жрут и размножаются.
- С самого начала!.. - простонал Сатана. - С самого начала!..
- Что? А. Нет. - ответил Господь, рассеяно стряхивая пепел с подветренной стороны. - Чёрт...
Он оглядел Себя и принялся отряхиваться.
- А?
- Я в целом. В общем, нет, не с нуля. Можем тут же.
Он снова посмотрел на весь мир.
- Только это всё надо убрать. - решил Он. - Жизнь ни в какие ворота не лезет. Остальное подгоним как-нибудь.
- Как?..
- Как-нибудь. Главное - удалить жизнь.
Он снова затянулся и выжидающе посмотрел на Сатану.
- Ну?.. Че ты ждёшь? Вперёд.
Сатана вздохнул и поплёлся вниз к пляжу.
Господь огляделся и решительно наступил на росток крокуса. Повернув несколько раз носком, Он огляделся, нагнулся, выдернул из дёрна пучок травинок и разорвал его в мелкие клочки.
Через час вокруг Него образовалась не очень большая проплешина.
Усталый и слегка поцарапанный Сатана, пошатываясь, вернулся обратно и рухнул рядом с Ним.
- Я целую вечность пытался придушить эту черепаху... - сказал он. - Целую вечность, пока она не затихла. И я даже не уверен, что она просто не заснула.
Господь выпрямился и вытер лоб испачканной в земле рукой.
- Вот и Я думаю... - сказал Он. - Они быстрее размножаться будут. Надо ускорять, наверное.
- Может, метеорит?.. - оживился Сатана. - Знаешь, падает такая огромная каменюга и пах!.. Всё живое вымирает.
Господь посчитал что-то на пальцах.
- Можно... - сказал Он неуверенно. - Но нам нужен план Б.
- Зачем?! - удивился Сатана.
- Всегда должен быть план Б. - объяснил Господь. - С метеоритом будет план А. А ещё будет план Б.
- Ну понятно, что с метеоритом А. - согласился Сатана. - Глупо было бы начинать сразу с Б. Но я думал, что про план Б говорят, когда первый план не удаётся, и тогда сразу - "Перейдем к плану Б", а кто-нибудь спрашивает - что за план Б. И тогда придумывают план Б...
Господь махнул на него рукой.
- Оставь свои штучки, Грязный.
- Нечистый. - угрюмо поправил его Сатана.
- Нечистый. Нужно придумать что-то обязательно. Целая прорва времени на эти метеориты. Обязательно нужен запасной план. Это огромная удача - метеоритом попасть по планете. Планета маленькая, метеорит ещё меньше, их вместе сводить...
- Я понял, понял... - Сатана задумался. - Ну они могут друг друга съесть, скажем.
Господь вздохнул.
- Ты видел, что стало с зайцами? - спросил Он. - После волков-то? Они стали крупнее. И быстрее. И их стало больше. Тут что-то не так. Кроме того, никто не будет есть волосатых гусениц.
Сатану передёрнуло.
- Да, это точно... - подтвердил он, с омерзением сплёвывая.
Господь и Сатана погрузились в раздумья.
- А вообще это идея, - сказал Сатана, - только еду надо заменить на что-то ещё. Пускай кто-нибудь убивает всех просто так.
Господь снова задумался.
- И самих себя тоже. - предложил Он. - И в итоге они всё сведут на нет.
Сатана кивнул.
- Идея хорошая. - сказал Господь. - Отличная идея. Осталось дать ей достойное воплощение.
- Как насчёт Годзиллы? - предложил Сатана. - Большая такая штуковина. Наступает, сокрушает.
- Вариант первый, - согласился Господь, - но лучше всё-таки что-нибудь помельче и половчее. Потом, Годзилла захочет в итоге жить в гармонии с природой. Нет, тут нужно что-то с мотивацией, с идеей...
Оба они подошли к краю песков пляжа и уставились на горизонт. Они стояли и молчали, размышляя о судьбе всего мира. Заходящее солнце осветило их лица красным.
Ветерок играл с длинными волосами Сатаны. Волосы нервничали, неумело повышали ставки и излишне агрессивно блефовали. Ветерок спокойно выигрывал кон за коном.

Паровоз оглушительно загудел и выпустил огромное облако пара.
Оно неспешно опустилось на перрон, и вся станция как будто погрузилась в густой туман.
Из тумана вынырнули двое субьектов. Первый -- высокий, светловолосый и слегка загорелый -- смотрел бы на мир большими чистыми глазами, если бы не прищурился, превратив их в пару довольно надменных щелочек. Второй, почти целиком скрытый огромной кучей багажа, дрожал и оглядывался по сторонам.
Чтобы оглядываться, ему приходилось вставать на цыпочки.
Углядев на другом конце платформы тележку носильщика, дрожащий забрался на один из своих чемоданов и громко свистнул. Действительно громко. Его спутник вздрогнул, с соседних столбов озадаченно взлетели воробьи, едва усевшиеся после гудка, и -- самое удивительное -- ему удалось привлечь внимание носильщика.
Сделав это все, дрожащий уселся на тот же чемодан и принялся шарить по карманам своего узкого черного пальто.
-- Ты Пугаешь Людей. -- сказал высокий и светловолосый ровным голосом, разбавленным, впрочем, ноткой презрения.
-- А что мне с ними еще делать? -- удивился черный.
Светловолосый отвернулся. Черный извлек из внутреннего кармана большую медную зажигалку и полусмятую пачку. Единственная оставшаяся сигарета была сломана в двух местах. Покрутив ее между пальцев, черный швырнул ее на рельсы, встал и снова огляделся.
-- Эй, добрый господин! -- крикнул он, махнув стоящему неподалеку человеку с большими седыми усами. -- Табачку у Вас не найдется?.. Сигареты?.. Сигары?..
Усатый вытащил серебристый портсигар с большой, нечитаемой загогулиной на крышке и с щелчком протянул его черному.
-- Желательно "Наша Марка". -- ухмыльнулся черный. -- А впрочем давайте что есть.
Щелкнув колесиком зажигалки, он глубоко затянулся и выдохнул дым вместе с протяжным вздохом.
-- Боже, Боже, что за местность, -- проговорил он на арамейском, картинно массируя виски, -- носильщиков не дозовешься, курить приходится всяческую дрянь.
-- А Ты Бы И Вовсе Не Курил. -- предложил ему светловолосый.
-- Тогда я потеряю последнюю радость в жизни. -- сказал черный, угрюмо глядя на приближающегося носильщика. -- Нет, ты посмотри какая развалина. Мафусаил выглядел лучше. И кстати не зарабатывал на жизнь переноской тяжестей.
-- Весьма Почтенный Пожилой... -- Светловолосый с сомнением оглядел тщедушную фигуру носильщика и все-таки решился. -- ...Муж.
-- Старец. -- сказал черный. -- Правильней был бы "старец". Хотя нет. Это именно развалина.
-- Ты Оскорбляешь Людей. -- заметил светловолосый.
-- А что мне с ними еще делать?.. -- вздохнул черный.
Почтенная развалина взял их билеты дрожащими морщинистыми ручками и, после полуминутного перелистывания, поисков очков и изнурительного негромкого покашливания, уяснил наконец номер вагона.
-- Это просто ужасно. -- сказал черный, следуя за ним, -- это просто какой-то кошмар. Почему старый носильщик обязательно идет очень медленно, а его тележка при этом обязательно слегка поскрипывает?.. И так везде! Нет, я не настаиваю, чтобы он носился как моторизированный или станцевал для нас веселый задорный канкан, но ведь он мог бы смазать хотя бы это проклятое колесо? После этого люди еще осмеливаются ненавидеть меня!..
-- Люди Ненавидят Тебя По Другим Причинам. -- сказал светловолосый величественно.
-- Я знаю... -- вздохнул черный. -- Никаких признаков логики. Ужасные создания.
Наконец носильщик передал их на руки стюарту из их вагона. Взмахнув большими металлическими щипцами, стюарт с ухмылкой пробил в их билетах неаккуратные дырочки. Потом снял фуражку и посмотрел на пассажиров.
-- Вот тебе. -- сказал черный тихо, -- сейчас он подумает, что мы чокнутые иностранцы. Теперь он размышляет -- почему ты носишь мешок вместо одежды. Теперь он решил, что мы содомиты. Теперь ему нужны чаевые.
Он протянул стюарту новенькую хрустящую купюру.
-- Напейся и сломай себе шею. -- предложил он дружелюбно. -- Можешь заодно убить жену. Или кого-нибудь изнасиловать. Это пойдет тебе на пользу.
Стюарт замер на секунду, сунул бумажку в карман и повел двоих путешественников в их купе.
Разложив небольшие предметы по тугим сеткам из кожаных ремней, светлый и черный наконец уселись на свои места. Черный поковырял пальцем старую красную кожу.

-- Как мило, -- пробормотал он, доставая из кармана маленькую книжицу в желтой обложке, -- на изготовление одного дивана уходит два-три индейца. Либо пять-шесть индейских детей.
-- Ты Опять Читаешь Это Непотребство. -- фыркнул светловолосый.
-- Ты опять открываешь рот? -- огрызнулся черный.
-- Ты Все Время Привлекаешь Внимание Людей. -- продолжил светловолосый. -- Ты Ведешь Себя Странно.
Черный положил книжку на сиденье, сложил руки на груди и поднял брови так, чтобы они образовали неимоверно удивленную дугу.
-- Вот оно что, -- сказал он с насмешкой, -- стоит тебе заполучить меня в уединенное местечко, как ты сразу начинаешь разговоры за душу. У меня души нет, поверь мне.
-- У Каждого Есть Душа. -- сказал светловолосый наставительно.
-- У меня ее нет. А давай поговорим за странное поведение. Значит я веду себя странно?...
Светловолосый не ответил.
-- Как интересно. Очень интересно. Ты наплялил на себя этот балахон из холстины, или как там называется этот кошмар, все тебя принимают за бродягу... Потом ты утверждаешь, что эта тряпка символизирует чистоту и безгрешность, вместо того, чтобы надеть штаны. Девятнадцатый век кончается, люди научились шить почти удобные штаны, а ты выглядишь так, будто вырос в семье упаковщиков кофе.
-- Господь Наш, Пребывая Среди Рода Людского...
-- Да, да, только Он при этом надевал нижнее белье, -- перебил черный. -- Поверь мне. Всегда надевал. А ты что носишь, Михаил? Эта твоя... -- черный помахал рукой. -- повязка, или как там ее, в общем эта тряпка, которую ты наматываешь на свои гениталии -- ты же людей на пляже чуть до смерти не перепугал. Она и сухая-то не выглядит так эффектно, как ты думаешь. У Робинзона наверняка было что-то приличнее. Но когда она намокла и начала обвиваться вокруг тебя и всего, что плавало в той же половине Индийского Океана... Он захихикал.
-- Изыди, Нечистый. -- сказал Михаил с неудовольствием.
-- Нечистый?.. -- брови черного опять поползли вверх. -- А ты, надо полагать, особо чистый. Повышенной чистоты. Поэтому тебе можно не мыться, не стирать и не мыть руки.
-- Мне Тебе Сейчас Анатомию Ангелов Объяснять?.. -- спросил Михаил, отмахиваясь.
-- Да нет, спасибо, -- сказал черный, покачивая головой, -- если меня заинтересует анатомия ангелов, я просто вскрою парочку -- другую. Только помни, дружок, что грязь липнет к чистому, а не к грязному. А к особо чистому грязь липнет сразу.
Он взял книжку с сиденья и в этот момент поезд тронулся. Пролистав рассеяно пару страниц, он снова положил ее.
-- А хлеб? -- спросил он. -- Почему ты носишь с собой кусок хлеба в тряпочке? Или, как вы ее называете, тряпице? И ладно бы ты его только носил, ты же его еще жуешь постоянно. Сперва ты оказываешься от завтрака, от яичницы... ладно, яичницу я могу понять, от круассанов, от фруктов, нет, вместо этого ты давишься своим хлебом, засыпаешь крошками всю постель, остаешься голодным, не выдерживаешь, вытаскиваешь его в дилижансе, засыпаешь крошками сиденье и пугаешь почтенных мадемуазелей своей этой тряпицей.
Михаил отвернулся к окну.
-- Я могу понять, что тебе нравится спать на твердом, -- продолжил черный. -- но я не могу понять страсти к тряпочкам. Это что-то, что у меня с образом ангела не ассоциируется, поверь мне.
Михаил чуть слышно помянул благословение и всепрощение
-- Так что не говори со мной о странностях, -- сказал черный, щелкая пальцами перед носом, -- я работаю с Ним куда дольше чем ты, а ты даже испытательный срок не можешь пройти нормально который раз. Так что послушай меня и поверь мне.
-- Почему Я Должен Верить Тебе, Отец Лжи? -- спросил Михаил возмущенно, не поворачиваясь к нему. -- Почему Бы Тебе Желать Мне Добра, Властитель Зла?
-- Потому что я, в отличие от тебя, умею работать в команде, -- вздохнул Сатана, -- и ты меня очень обяжешь, если не будешь кидаться ярлыками и стереотипами. Мы уже говорили на этот счет.
Михаил пробормотал что-то еще.
-- Перестань. -- сказал Сатана.
Михаил задрал подол своего грубого одеяния, обнажив безволосые голени, покопался под ним немного и вытащил новенький молитвенник в кожаной обложке. Сатана со вздохом посмотрел на него.
-- Знаешь, как коровы представляют свой Ад?.. -- спросил он. -- Как мясную лавку напротив обувного магазина, и все это у входа в библиотеку. Не надо ничего говорить. Просто я не понимаю, если у тебя книга в коже, почему нельзя ноги тоже в кожу?..
Михаил резким движением задвинул свои ноги, обутые в истоптанные деревянные сандалии, под сиденье.
-- Или синтетика, -- предложил Сатана, -- через сто пятьдесят лет такие кроссовки будут делать, прямо порхаешь. Тебе бы понравилось порхать, честное слово. Ладно, сам решай, как свои ноги калечить.
Он снова взял свою желтую книгу и открыл на середине. Некоторое время они ехали в молчании.
Поезд вошел в туннель.
-- А теперь -- страховооооооой агент. -- сказал Сатана замогильным голосом.
-- Пожалуйста! -- с мольбой в голосе воскликнул Михаил.
-- А я-то что, -- ответил Сатана, щелкая зажигалкой. -- Он действительно страховой агент.
Огонек осветил побледневшее лицо Михаила и горящие глаза Сатаны.
-- Ну что, дитя света, плохо тебе?.. -- сказал он печально. -- Стой, не надо отвечать. Я и так вижу. Дыши глубже. Что ж ты не взял с собой свет, когда шел во тьму? Не надо отвечать, дыши глубже. Вот чего нам всем не хватает. Подготовленности. Подготовленность напрямую зависит от профессионализма. Значит, нам не хватает профессионализма. Учим, проповедуем, творим миры, жертвуем собой, а ради чего -- узнаем после. Молчи. Дыши глубже. Что ж такое...
Он поднес зажигалку ближе к покрытому потом лицу Михаила.

Привет! В отпуске был? Пропал куда то .....
Спасибо за новенькое .... :cooler

Страховой агент уселся напротив Сатаны и, потирая ладошками колени, уставился на него.
Сатана продолжал читать.
Страховой агент бросил взгляд на Михаила, сцепил пальцы замком и принялся хрустеть костяшками.
-- Эй!.. -- он с изумлением уставился на отвалившийся палец.
-- Никогда больше не издавай этих мерзких звуков. -- проворчал Сатана, не отрываясь от книги. -- Иначе останешься вовсе без рук.
Страховой агент шмыгнул носом и сунул палец в жилетный карман. Сатана по-прежднему не обращал на него внимание.
-- Ну же, ребята, -- сказал агент радостно, -- ну дайте мне какую-нибудь зацепку. Где это будет?
Сатана заложил книгу пальцем и поднял на агента глаза.
-- Мне кажется, на мосту, -- предположил агент. -- так? Старый мост, проржавевшие опоры, бах, бабах, поезд сходит с рельсов, все летят в реку, кричат, никто не выжил.
Сатана не отрываясь смотрел на него.
-- Я знаю, что это не столкновение, -- сказал агент, отводя взгляд и обращаясь теперь к Михаилу, -- но ведь это может быть размытая насыпь, правда? Рельсы лежали просто на земле, и первый же поезд, ужасная трагедия, так?
Сатана сложил руки на груди и уставился на агента чрезвычайно тяжелым взглядом.
-- Или на стрелке? -- спросил агент. -- Я такое видел один раз, передние колеса пошли в одну сторону, а задние в другую, весь поезд сплющился как гармошка, все случилось мгновенно, никто не спасся, так? Человеческие жертвы неисчислимы, так? Так?
Сатана хмыкнул.
-- Ну скажи, ну что это будет? -- взволнованно крикнул агент. -- Мне не принципиально, но просто хотелось бы знать!..
-- Я тебя так давно знаю, -- сказал Сатана задумчиво, -- и ты всегда был таким же придурком.
Агент пропустил это мимо ушей.
-- Заметь, даже наш пернатый друг не возражает, -- продолжил Сатана, -- а у него бзик насчет меня, людей и того, что я им говорю.
-- Да я сам не возражаю, -- отмахнулся агент, -- я же знаю, что ты не имел в виду того, что сказал.
-- Нет, имел. -- возразил Сатана.
-- Нет, не имел! -- сказал агент.
-- Имел, Имел. -- подтвердил ангел. -- И я с ним согласен.
-- Заметь, мы с ним говорим о разных вещах, -- кивнул Сатана в сторону Михаила, -- но тем не менее мы говорим об одном. О тебе. Ему не нравится то, что ты сделал, а мне не нравишься лично ты.
Агент угрюмо отвернулся.
-- Я ничего не имею лично против тебя, поверь. -- сказал Сатана проникновенно, приложив руку к груди. -- А ввпрочем нет, имею. Ты придурок, и в этом можешь положиться на меня.
-- Чем оскорблять меня... -- начал агент.
-- О, поверь мне, Агасфер, если бы я хотел оскорблять тебя, я бы поступал иначе. Сейчас я хочу тебе просто помочь. В обычной ситуации я бы посоветовал тебе пойти и повеситься, но с тобой это было бы слишком жестоко. Поэтому я могу только посоветовать не донимать меня.
-- Иначе что? Случится что-то страшное?
-- Иначе я буду повторять, что ты придурок, все то время, что ты мне докучаешь.
Сатана снова взял книгу.
-- Как здоровье? -- спросил он невинным голосом.
Агасфер издал негромкий рык.
-- Ничего не болит? Ничего не беспокоит? -- продолжал Сатана. Он поднял глаза, чтобы увидеть багровое лицо Агасфера.
Тот вскочил и собрался выйти из купе.
-- Ладно, ладно, сядь, -- сказал Сатана примирительно, хватая его за рукав, -- и можешь не вырываться, из моих когтей не вырываются. Садись, поговорим.
Агасфер снова уселся.
-- Хочешь глоточек?.. -- спросил Сатана, доставая слегка помятую серебрянную фляжку. -- Кровь христианских младенцев. Шучу. Коньяк. Лучшее, что делают во Франции -- коньяк и массовая резня. Одно придает вкус другому. Ну, рассказывай, какую невинную душу ты на этот раз везешь к верной погибели?
-- Графиня Дезире. -- сказал Агасфер, сделав большой глоток и утирая рот рукавом.
-- Дезире? -- удивился Сатана. -- Того самого Дезире?
-- Не знаю, -- пожал плечами Агасфер, -- не знаю того самого.
-- Не следишь ты за политикой. -- вздохнул Сатана.
-- Политика! -- Агасфер сделал презрительный жест рукой. -- Краткосрочные перспективы. Не доставляет ничего, кроме неприятностей.
-- Ну да, ну да, -- покивал Сатана, -- лояльность к решениям режима, все такое...
Агасфер не ответил.
-- Так что с Дезире, мой друг?... -- спросил Сатана.
Агасфер хмыкнул.
-- Она перевозит сверток. Заявленная стоимость -- полмиллиона. -- сообщил Агасфер, вытаскивая сероватый носовой платок и вытирая им свою слегка нечистую шею.
-- Восхитительно! -- воскликнул Сатана, забрасывая ногу на ногу. -- Полмиллиона нежных бутонов роз? Полмиллиона разбитых сердец? Полмиллиона воздушных поцелуев?
-- Фунтов стерлингов, разумеется, -- сказал недовольно Агасфер.
-- Ты, мой друг, углубляешься в финансовые подробности, -- отмахнулся Сатана, -- это все ваши страховые штучки. Расскажи мне о ней.
Агасфер пожал плечами.
-- Сухая, длинная как жердь, -- сказал он, -- держится высокомерно, как все из Книги Пэров. По глазам видно, что ей скучно.
-- По глазам. -- повторил Сатана.
-- По глазам, -- кивнул Агасфер, -- можно подумать, что у нее две радости в жизни -- мастурбация и менструация, и она чрезвычайно недовольна, что время и мое присутсвие отняли у нее эти радрости.
Сатана захохотал.
-- Потрясающе, -- воскликнул он весело, -- это ты сам придумал? Впрочем, я уверен, что она получает удовольствие, выходя в свет. Но все это неважно. Что же заставило тебя оставить ее и прийти докучать нам, о мой проклятый друг? Не говори только мне, что ты действительно хотел знать -- где она умрет.
-- Представь себе, хотел. -- сказал Агасфер. -- Она глядела на меня так презрительно, что я наверное впервые за тысячу лет получу какое-то удовольствие.
-- Ну, ну, не морозь мой мозг, -- сказал Сатана. -- Она не может быть настолько плоха.
-- Да что она может знать о скуке! -- воскликнул Агасфер. -- Что она может знать о тысячелетиях однообразия, повторения, непрерывности!..
-- Ну ты сам решил стать страховым агентом, -- резонно заметил Сатана, -- я вот не могу представить профессии скучнее. Наверное только коммивояжер. Ты знаешь, что среди страховых агентов и коммивояжеров процент самоубийц выше, чем среди парикмахеров и таксистов? А ведь парикмахеры очень склонны к депрессии.

Натаниэль аккуратно взял пухлую руку Наполеона и задумчиво посмотрел на ладонь.
— Ну как, — сказал он, разгибая небольшие ухоженные пальчики, — это ведь не мой выбор, и не Его выбор. Если ты хочешь испытывать мучения — это целиком твое решение.
Наполеон вздохнул.
— Никто не побил Наполеона, кроме Наполеона, — хихикнул Сатана, складывая ладонь Наполеона в кулачок, — Эй, Наполеон, перестань бить себя!
Он дернул рукой и врезал Наполеону по подбородку его собственной рукой.
— Ну вообще еще было Ватерлоо, скажем, — сказал Наполеон, — и Россия... Да и все в итоге...
— Неважно, — сказал Натаниэль, отмахиваясь его рукой, — я просто пошутил.
— Жестокие у тебя шутки, — заметил Наполеон.
Натаниэль начал расстегивать пуговицы на пухлой груди неподвижно лежащего Наполеона.
— Мои шутки, твои шутки... — сказал он рассеяно, — неужели тебе так хочется сейчас разговаривать о шутках? Ты сейчас увидишь свои внутренности.
— А я не знаю, о чем мне сейчас хочется разговаривать, — признался Наполеон, — я еще ни разу не умирал.
— А ты расскажи мне — что ты чувствуешь, — сказал Сатана, — мне всегда интересно, как это — быть мертвым.
— Ну пока ничего, - сказал Наполеон, подумав, — конечно, мне не очень нравится то, что ты делаешь...
— Это не моя ж идея, правда? — ответил Сатана. — Ну может быть мне нравится это. Но я же должен любить свою работу, чтобы делать ее правильно.
— Да никто и не спорит, просто мне не нравится. Ты же просил рассказать, что я чувствую.
— Да я знаю, — вздохнул Натаниэль, копаясь в карманах, — только это же тебе надо, чтобы ты понял, что с тобой происходит.
— А чего тут непонятного? — удивился Наполеон. — Я умер и от меня уже скоро ничего не останется. Я исчезну, а будет только какой-то другой я, где там, кто-то иной, не такой, как я.
— Ну да, ну да, — покивал Натаниэль, — как и каждую секунду жизни. Не отвлекайся. Что ты чувствуешь?
Наполеон задумался.
— Ну, я... — он помедлил, — вообще-то мне довольно холодно.
— Так, — кивнул Натаниэль.
— А это нормально?..
Натаниэль пожал плечами.
— Ну тут вообще-то здорово дует, — сказал он, — я тоже слегка замерз. Ага! Ай! Черт!..
Он вытащил из кармана устрашающего вида скальпель и сунул в рот порезаный палец.
— Еще мне немного жаль, — сказал Наполеон, глядя зачарованным взглядом на лезвие скальпеля, — что все так кончилось.
— Ну, — Натаниэль вытер скальпель о штаны, — зато ты прославил на весь мир Сицилию как родину Наполеона.
— Корсику.
— Неважно.
Он занес руку с сияющей в лучах восходящего солнца металлической точкой.
— Работаем по опыту филлипинских хилеров. — сказал он.
— Я думал, филиппинские хилеры обходятся голыми руками.
— Опыт филиппинских хилеров и показывает, — объяснил Натаниэль, — что голыми руками не обойдешься.
Он приложил скальпель к пухлому животу Наполеона и мягко нажал.
— Добро пожаловать в вечность, — сказал он приветливо, глядя на побледневшее лицо Наполеона, — если мутит, у меня есть лимонные леденцы.
— Лимонные леденцы? — удивился Наполеон.
— Ну да, — сказал Натаниэль, бросая скальпель и вытаскивая из кармана маленький бумажный пакетик, — на целую вечность, правда, не хватит. Можешь взять пару.
— Да нет, не надо, — вздохнул Наполеон.
— Ладно. — Натаниэль снова сунул их в карман.
— А кто такая святая Елена? — спросил Наполеон, глядя в сторону, — давно уже интересуюсь.
— Первый раз слышу. — пожал плечами Натаниэль, — Ага, смотри. Печень сморщенная, вялая, в желчном пузыре камни. Вот тут болело?
— Болело, да, — признался Наполеон, — все время болело. Я вот так руку носил, чтобы погреть.
— И грудь у тебя отрастала, — заметил Сатана.
— Чего отрастало? — удивился Наполеон.
— Грудь. Женская. Признак поражения печени. Ладно...
Он аккуратно накрыл труп императора одеялом и, отойдя в сторону, закурил.
— У всего в итоге очень простой ответ, — заметил он, кивая прислонившемуся к стене Наполеону, — то есть дважды два равно четырем, когда идет дождь, земля становится мокрой, и так далее.
— Ну а дальше-то что?.. — спросил Наполеон, разглядывая свои полупрозрачные руки.
— А дальше идет жизнь после жизни. — ответил Сатана. — И поверь мне — она не лучше и не хуже. Она тоже жизнь.
— А куда я попаду теперь?.. — спросил исчезающий Наполеон.
— Так, дай подумать... — сказал Сатана, глядя на часы. — Сегодня четверг? Я думаю, к обеду. Рис и рыба. Попроси мне компот оставить. Всего тебе хорошего.

"Среди веществ-активаторов "метаболизма падальщика", широко использующихся в пищепроме, назовем два - 3-Метилиндол, он же скатол (Skatole; 3-Methyl-4,5-benzopyrrole; Beta-Methylindole и др.) и Индол (Benzopyrrole; 1-benzazole; 1-Benzazole; 1-BenzoPyrrole; 2,3-Benzopyrrole и др.). Добываются из фекалий. Являются продуктами распада белков в кишечнике. В "естественной" концентрации пахнут известно как, в меньшей имеют сливочно-молочный аромат, в еще меньшей - цветочный, ванильный, жасминовый. Первое из веществ используется в качестве ароматизаторов в кондитерских изделиях, "клубничных", "ванильных" и других мороженых, псевдосливочных "лакомствах", йогуртах и прочих крашеных детских сладостях, в "масличках" и спредах, в кофейных напитках, разного рода пищевых эссенциях и т.д., в производстве сигарет, "цветочных" освежителях воздуха, дезодорантах и другой парфюмерии. Второе вещество, помимо парфюмерии и пищепрома, используется в фармацевтике (индометацин и десятки его аналогов-"двойников" разных торговых марок). Также природный индол придает неповторимый запах жасмину и жасминовому маслу. Это фактически культовый продукт в учении-лечении-бизнесе "аюрведы" с мировым центром в индийской Керале и коммерческими сетями, парфюмерными линиями, аромотерапевтическими центрами по всему миру."
http://www.liveinternet.ru/users/4084478/post188780920/ (http://www.liveinternet.ru/users/4084478/post188780920/)
:brovki:

Даже не знаю :repa:

http://ziza.qip.ru/2012/05/25/vzgljad_na_reklamu_13_foto.html (http://ziza.qip.ru/2012/05/25/vzgljad_na_reklamu_13_foto.html)
Разница взглядов мен вумен на одно и то же :lol:

Цитата: Goga от 01:52, 20 апреля, 2012Даже не знаю :repa:

Ну а что не знаю? Пристраивается в колонну ЗА СПИНОЙ священника такой типа тихий парень в спортивном костюме. А как видит камеру, расстегивает молнию. Получается картина маслом. Тупо.

Понятно. :repa: Резонно :degen

А вот это?
http://perevodika.ru/articles/21461.html (http://perevodika.ru/articles/21461.html)
"В эксклюзивном сообщении агентства "Рейтер" говорится о том, что администрация Обамы предоставляет Китаю как своему "менеджеру по управлению денежными средствами" привилегированный статус. Китай будет единственной страной, которая сможет в обход банков с Уолл-стрит напрямую кредитовать Министерство финансов США! Как же так?"
:bams:

— Отче Мой, да минет Меня чаша сия... — сказал Иисус задумчиво.
Он вдохнул полной грудью и на секунду замолчал. Теплый ветерок слегка шевелил Его волосы, ночные звуки наполняли Его слух. Мир слушал вместе с ним.
— Э... Да... — повторил Он. — То есть нет, минует. Да. Чаша сия...
Затянувшись последний раз и бросив окурок на землю, Он закрыл глаза и, широко раскинув руки, стал слушать вместе с миром.
— Вечернее пойло! — ответил Ему веселый голос.
Христос открыл глаза и посмотрел на появившегося за Его спиной Натаниэля.
— Ты. — сказал Он мрачно. — Что у тебя?
Сатана быстрым движением поправил узкие одежды, обтягивающие его пах и, подняв перед собой серебрянный поднос, направился к Иисусу.
— Чаша сия! — объявил он. — Точно по расписанию.
— Я же просил... — вздохнул Иисус. — Иногда Я так бессердечен к Себе..
Натаниэль тактично хмыкнул и снял салфетку с чаши сей.
— Что ты туда бросил? — быстро спросил Иисус с подозрением.
— Ничего. — удивился Натаниэль.
— Не надо, — воскликнул Иисус, — ты сейчас вот так рукой дернул, Я видел!
Натаниэль помахал салфеткой.
— Я снял покрышку, — объяснил он, стараясь говорить медленно и спокойно, — она защищала от пыли.
Иисус недоверчиво воззрился на него.
— С чего это ты обо Мне так заботишься?.. — сказал Он глухо, беря чашу сию.
Натаниэль вздохнул и переступил с ноги на ногу.
Иисус посмотрел в чашу, потом на Натаниэля.
— Ты туда плюнул. — сказал Он уверенно.
— Нет. — ответил Сатана и вздохнул еще раз.
— Плюнул, плюнул.
— Не плевал.
— Ты плюнул и размешал, чтобы не было видно.
— Нет.
Иисус снова посмотрел на него.
— Потому что если Я узнаю, что ты туда плюнул, а Я узнаю, потому что я Бог...
— Поверь мне, — сказал Сатана, тщательно разделяя слова, — я туда не плевал.
На этот раз Бог, ничего не говоря, смотрел на него почти полминуты.
— Ты выделил «я», — сказал Он наконец, — ты попросил кого-то еще плюнуть туда, чтобы потом сказать, что не плевал туда сам.
— Да не плевал туда никто! — крикнул Сатана, умудряясь вздыхать и кричать одновременно, — ну кто кроме меня мог туда плюнуть?..
— Ага! Значит ты туда все-таки плюнул.
— Да нет же!
— Ну это мог быть Он, — сказал Иисус, подозрительно поднимая глаза к небу. — Это Его юмор...
— Опомнись! — воскликнул Сатана, — Это был Ты Сам, Ты бы знал!...
Они оба замолчали. Прошла еще минута. Иисус пялился в чашу, а Сатана вздыхал все чаще и чаще.
— Я Тебе говорил, что Ты запутаешься, — сказал он наконец мрачно, — но нет, кто меня будет слушать? Пускай Меня будет двое, нет, Меня будет пи, ладно, Меня трое, но это уступка, почему Меня не может быть столько, сколько Я хочу, Я же Бог...
— Если ты туда не плюнул, то ты туда точно... — начал Иисус.
— Нет. — твердо остановил Его Натаниэль и снова переступил. — Я не знаю точно, что Ты Сам Себе там... Сами Себе там придумали, но моих там — полотенце, поднос и посуда. Полотенце и поднос тут, верни мне чашку и я пойду по делам.
Иисус снова уставился на него буравящим взглядом. Сатана снова вздохнул.
— Ладно, можешь оставить Себе, — сказал он быстро, — удачи. Я ушел. Возвращайся поскорее, мы тебя ждем.
Он повернулся и сделал несколько шагов.
— Стой! — сказал Иисус властно. — Назад.
Сатана остановился, вздохнул еще раз и повернулся.
Иисус, не спуская с него глаз, осторожно пригубил содержимое чаши сей.
— Боже, какая гадость!.. — воскликнул Он, морщась от отвращения. — Как горько!
— Лайм кончился, — объяснил Сатана и еще раз быстро поправил причиндалы, — льда нет, были только холодная вода и лимонная кислота, вместо сахара — заменитель. Если Тебе это поможет, я рад, что пить это не мне.
Иисус поднял брови.
— Что ты себя все время трогаешь?.. — спросил Он. — У тебя чешется там? Что ты стоишь и трогаешь себя у всех на глазах?
Сатана неопределенно покачал головой и опустил глаза.
— Ну понимаешь, — сказал он, немного помявшись, — у меня сегодня свидание тут неподалеку... Я себе... Ну... Ну, прибавил чуть-чуть... Непривычно немного...
Иисус бросил на землю пустую чашу.
— Ах ты похотливый козел! — воскликнул Он, щелкая пальцами.
В Его голосе чувствовалось облегчение.
— Эй!... — воскликнул Натаниэль, хватаясь за промежность.
— Это один из самых торжественных, самых апрокрифических, таинственных вечеров в истории всего мира, — продолжал Иисус, закипая от гнева, — а ты, вместо того, чтобы сочувствовать, чтобы думать о деле, работать в команде, ты...
— Однажды Твое любимое издательство выпустит словарь, — пропыхтел Натаниэль, обшаривая себя, — и Ты узнаешь, что значит слово "апокрифический", которое Ты... Ну что ж это... Эй!
Иисус отвернулся и, сложив руки, уставился вдаль.
— Я тебя больше не задерживаю, — сообщил он пустоте. — Можешь идти куда хочешь.
— Да куда я пойду-то теперь! — воскликнул Сатана, вздыхая очень тяжело.
Он опустился на траву, закурил и вздохнул еще один раз.
— Это тебе не сад тысячи вздохов, — процедил Господь через зубы, — а Гефсиманский. Здесь не о бабах думать надо. Скорбеть надо. Сиди и скорби.

-- E-6 -- E-7. -- сказал Господь, бросив взгляд на доску поверх очков. -- Белый конь взял черного? Я, знаешь ли, все равно набираю вес.
-- Ну тут все просто. -- сказал Сатана, не поднимая глаз, -- Тот кто много есть -- полнеет. Не очень сложно, по-моему. Закон Вселенной.
Он развернул доску и, задумчиво сложив руки на груди, откинулся на спинку кресла.
-- Эх... -- Господь встал, подошел к столу с доской и, опустив на нос очки, внимательно посмотрел на нее. -- Чей ход?..
-- Твой. -- сказал Сатана. -- Всегда твой.
-- Просто проверяю. -- Господь уселся обратно в Свое кресло. -- Е-7 -- Е-8, пешка превращается в ферзя. Шах королю.
-- Мог бы и за черных уже сходить, -- сказал Сатана, -- хоть разочек.
-- Разочек ходил, -- ответил Господь, -- но это лишнее разнообразие. Совершенно лишнее.
-- Вот и в диете то же самое, -- откликнулся Сатана, -- однообразная пища приводит к удручающе однообразной полноте.
-- А вот это неправда, -- возмутился Господь, -- Я вчера ел эти твои чертовы брокколи. Здоровая пища, клетчатка. Запоры.
-- Ты залил их майонезом, -- сказал Сатана, -- да так, что их и не видно было. И добавил к ним большущий кусок баранины.
-- Вот тебе и разнообразие, -- сказал Господь, -- и тебя лысого Я буду есть одни овощи.
-- Ну тогда не жалуйся, что полнеешь, -- ответил Сатана.
Господь хмыкнул. Он подошел к большому зеркалу и уставился на Свое отражение.
-- И не буду, -- сказал Он, -- просто Я[ не хочу превратиться в доброго безобидного пузанчика... Черный ферзь на F-8. Ужасно быть пузатым и безобидным. Кстати, перелом в ходе игры. Ты сейчас проиграешь.
-- Есть люди, -- заметил Сатана, -- которые говорят, что могут есть сколько угодно и не полнеть.
Господь еще раз хмыкнул.
-- Интересно, как?..
Сатана пожал плечами.
-- Не имею ни малейшего понятия.
Господь, не оборачиваясь, смахнул с доски черного ферзя и передвинул белого E-8 -- F-8.
-- Мат тебе, черная душа, -- сказал Он. -- И все-таки это удивительно.
-- Что удивительно?.. Что кто-то что-то говорит?..
-- Удивительно, как мало некоторым людям угодно. Речь идет о здоровом дисбалансе...
-- Дисбалансе в чем?..
-- Да во всем... Во Мне.

Ромео нерешительно огляделся и перегнулся через прилавок к самому уху аптекаря.
— Мне нужен яд. — прошептал он.
Аптекарь посмотрел на него пристально, слегка прищурившись.
— Знаешь что?.. — спросил он наконец, и замолчал.
Ромео подождал. Он смотрел на аптекаря, аптекарь смотрел на него.
— Что? — не выдержал наконец Ромео.
— Я хочу есть. Чертовски хочу есть.
Аптекарь наклонился и исчез под стойкой.
— Ты знаешь, как я хочу есть?.. — раздался оттуда его приглушенный голос. — Нет, не отвечай, я сейчас сам отвечу. Очень. Я очень хочу есть. Я хочу есть как человек, который очень хочет есть. Как человек, который, например очень давно не ел, или в этом роде.
Над прилавком появилась его слегка запылившаяся голова.
— Эй, парень, — окликнул он Ромео (в этом не было никакой нужды), — ты знаешь, почему у меня такие впалые щеки? Потому что я жую их изнутри. Вот как я хочу есть.
Он снова исчез. Раздался грохот, что-то стеклянное упало и разбилось.
— Ага!
Аптекарь появился снова. В его руках была тарелка.
— Курочка! — возгласил он. — Прекрасная курица. Хочешь кусочек?..
— Нет! — воскликнул Ромео.
— Она нормальная, нормальная, — успокоил его аптекарь, — я просто не доел ее, потому что не хотел, и я подумал — "послушай, Карл" — а Карл — это я, поэтому я и сказал себе "послушай, Карл", а потом я сказал себе, "послушай, Карл, оставь ее, наверняка позже она тебе снова понравится", и вот — она мне снова нравится. Хочешь кусочек? Только небольшой... Тут и так мало осталось.
— Вы меня, по-моему, не поняли... — сказал Ромео после того, как аптекарь замолчал, — мне нужен яд.
— Понимаю... — Аптекарь снова прищурился и, пристально уставившись на Ромео, покивал. — Яд... Не курица?
— Нет. Яд.
— Понимаю...
Он снова наклонился и, пошарив, достал небольшую бутылочку.
— Вот твой яд.
Ромео взял бутылочку.
— Но тут сказано "слабительное"! — воскликнул он, рассмотрев ярлычок.
— Кто из нас двоих аптекарь?.. — спросил аптекарь. — Явно я, потому что я в аптеке, а ты нет. Эй, секунду...
Он снова пристально посмотрел на Ромео.
— Ты тоже в аптеке, — сказал он наконец, — и как я раньше не заметил?.. Что это у тебя в руках?..
— Ваше слабительное. — ответил Ромео. — Но мне...
— Спасибо, — аптекарь выхватил бутылочку у Ромео, — спасибо большое, в этих местах так трудно достать хорошее слабительное...
Он посмотрел на бутылочку на свет.
— Эй! — воскликнул он с яростью. — Это не слабительное! Это яд! Ты хотел отравить меня!
Он сунул в рот кусок курицы и начал ожесточенно жевать, не сводя с Ромео возмущенных глаз.
— Да это Ваша бутылочка, — сказал Ромео, делая шаг назад, — я хотел купить у Вас яду...
— Понимаю... — сказал аптекарь, снова прищуривая глаза и пристально глядя на Ромео.
Они помолчали еще немного.
— Так и... — начал Ромео. — Сколько он стоит?..
— А для кого берешь?.. — спросил аптекарь.
— Для себя.
— Сто флоринов.
— Сто флоринов?! — воскликнул пораженно Ромео. — Почему так дорого?!
— Ну если ты его выпьешь, деньги тебе больше не понадобятся, — сообщил аптекарь, — а я потеряю клиента. А если ты передумаешь... Разве твоя жизнь не стоит ста флоринов?
— Хорошо, хорошо... — сказал Ромео покорно, вытаскивая кошелек.
— Погоди, парень, — остановил его аптекарь, преостерегающе подняв руку, — зачем тебе принимать яд?..
— Ну, это из-за женщины. — ответил Ромео. — Из-за несчастной любви.
— Понимаю... Понимаю... — снова закивал аптекарь. — У меня такое было в жизни. Меня бросила женщина, которую я любил, и я погрузился в пучину черной тоски и отчаянья. И так далее. И тоже хотел убить себя. Но потом я сказал себе — "послушай, Карл" — я это все время себе говорю — "послушай, Карл" — два раза говорю, а то и больше — "отложи это". Да, так и сказал. "Послушай, Карл, отложи это, подожди немного и, может быть тебе снова закончится жить". И я так и сделал и — смотри — я тут, я живой, и хочу жить, хотя моя женщина ко мне так и не вернулась.
— А когда она бросила Вас?..
— Час назад. — Аптекарь рукавом стер пыль с пузырька и оторвал ярлычок. — А почему отравиться? Отравлять себя так неэкономно. Этот яд такой дорогой. Ты не хотел просто повеситься?
Ромео пожал плечами.
— Слишком много возни.
— Утопиться?..
— Нужен водоем.
— Понимаю... Понимаю... Мобильность и независимость... А как насчет зарезать себя?..
— Слишком больно. Я хочу умереть без мучений.
Аптекарь снова прищурился и покивал.
— Понимаю... Понимаю... Ты считаешь, что ты достаточно страдал и при жизни...
Ромео пожал плечами.
— Хотя на самом деле ты просто трус... Ну, в таком случае, этот яд не для тебя. — сказал аптекарь. — У тех, кто его принимает, вылезают глаза от боли, и не просто так вылезают, нет... Через уши.
— Через уши?!
— Да. Через уши. Ну что, будешь брать?..
Ромео пожевал губы.
— А у вас нет яда послабее?
— Нет! — отрезал аптекарь. — У яда бывает только два действия. В конце ты мертв — или в конце ты жив. Яд послабее называется не ядом. Он называется лекарством.
— А нет ничего такого, чтобы просто заснуть и не проснуться?..
Аптекарь задумался.
— Понимаю... Понимаю... Вот.
Он поставил на прилавок еще одну пыльную бутылочку.
— Вот. Человек, который это принимает, засыпает... И все.
— И все? Никаких мучений, боли и глаз в ушах?..
— Нет. Человек засыпает и не просыпается. Ничем его не разбудишь. Иногда он спит до обеда. Иногда, говорят, — аптекарь огляделся и понизил голос, — целые сутки.

....немеого отход от темы. но так как ветка форума весёлая, пусть здесь полежит...

Решил я, ребята, стать охотником. И рыболовом. И с**а собирателем ещё, до кучи. Метко бить птицу, гусей там, уточек, тетерей разных. Лося стрелять, кабана и белку в хитрый ленинский глаз. Двенадцатым мужицким калибром. Ловко выуживать из речной пучины злых щук, хитрожопых сомов и похуистических раков. Бродить по осеннему лесу в тирольской шапке, прихлебывая спиртное из фляжки, ссать на муравейники и барсучьи норы. Красота!
Планы требовали реализации. В ходе консультаций с бывалыми прояснилось, что для формирования меня как полноценного члена охотничьего братства необходимы такие элементы имиджа как охотничий билет, обмыть, ружо, обмыть, ебические сапоги и обмыть. Пытливый читатель конечно уже догадался, с какого пункта решено было начать процесс обращения. Засиделись дотемна и верный Вовчанга остался ночевать у меня. Жены общались по телефону и лили яд.
Дальше дело пошло легче легкого. Билет охотника и рыболова мне принесли в условленное место в обмен на фотокарточку, тыщу рублей, две водки и селдь. На радостях выпили. Ночевал у Митюни. Жены роптали.
И справку в поликлинике я добыл без особого труда, даже доктора-психопата проскочил на шару. Только со старичком наркологом повозиться пришлось. Доебался, дурила плешивая, почему я пьяный такой. Чуть даже не повздорили мы с ним на этой почве. Но обошлось. Справил я справочку. Ну и этот факт мы спрыснули. Ночевали с Вовчангой у Митюни. Не знаю что сказали жены друзей, но моя одарила меня ролевой игрой. Я был еврей, она – Холокост.
С сейфом я тоже договорился. Ведь ружьё стальное с пулями хранить надо не где-нибудь под матрасом зассаным, а непосредственно в железном ларце, и запираться тот ларец должен на ключик заветный. Так вот. Сейф, железный и тяжелый, как сама жизнь, обнаружился дома у Митюниного кума. Куму он достался вместе с квартирой от дяди-полковника и нах*й ему нужен не был. Кум не любил сейф и подозревал его в подлостях и коварстве. Сейф отвечал взаимностью и частенько, подкараулив в своем коридорном углу пьяного в сраку хозяина, нападал на него и больно пиздил своими углами. Словом, их отношения себя исчерпали. Сейф был сторгован мне на условиях самовывоза и обмыва на месте.
В назначенный час субботнего дня решительный я, подтянутый Митюня, беззаботный Вовчанга и крепкий литр уверенно вошли в подъезд кума и, ступая через какие-то лужи, поднялись к нему на третий этаж.
- Йопте, кум – Митюня привычно толкнул незапертую дверь – ты штоль полы в подъезде по-моряцки мыл? Бля...
Лужи продолжились и в квартире. Более того, лужи были не только на полу, но и на потолке оной. Хозяйский скарб напольного хранения был хаотично навален на диваны и столы, а сам хозяин меланхолично восседал, забравшись с ногами на стул, посреди комнаты. Перед ним в обширный таз бодро текла с потолковой люстры вода.
- О, тепленькая – помыл руки Вовчанга.
- С какого идет? – выставляя флаконы на подоконник поинтересовался я.
- С пятого. Там не живет никто, хозяин в Москве. А воду сантехники перекрыть не могут никак потому что ключ от подвала проебали. Щас дверь в подвал ломают – кум широко улыбнулся.
- А что это тебе как будто похуй всё? – Митюня доставил с кухни стаканы и понес наполнившийся таз выливать в ванную.
Кум принял из Вовчанговых рук стакан, дождался возвращения Митюни и молча достал откуда-то из-за пазухи зажигалку, надорванную папиросную пачку и спичечную коробку. От, знаете ли, хозяйственных спичек. Большая такая, как мыльница.
Есть такая мультипликационная сказка, "Дудочка и кувшинчик". Все ее смотрели наверное, а многие и не по разу. Там еще девочка-полудурок мечется, то ей одно подавай, то другое. Вот и мы бл**ь. Как дорвались. До с**а дудочка, то кувшинчик, то снова дудочка, а потом снова кувшинчик. Пых-пых, буль-буль. Буль-буль, пых-пых. Свое допили, так за хозяйское взялись. Таз четыре раза выливать носили, так два раза наебнули. Утюгом в кёрлинг играть пытались, но что-то не задалось. Стали тогда на санках детских по дому кататься. И все главное весело так, задорно.
Фестиваль прервал счастливый случай. Митюня, разогнавшись, не рассчитал управляемость груженых Вовчангой санок, не вписался в поворот и со всего ходу приложил его о выступающий край продолговатого железного ящика.
- А-а-а, бл**ь – заблеял, упав на сырой пол, Вовчанга – Что это было?
- Опа! Поцоны, Вовчанга сейф нашел – радостно провозгласил Митюня.
И мы засобирались.
Сейф, как ему и положено, оказался тяжелым. Вовчанга, тоже следую ожиданиям, снял свою кандидатуру с должности носильщика, сославшись на то что он-де перенес операцию и ему доктор тяжести поднимать запретил.
- И вообще, я ударился о ебучий ящик и у меня в голове теперь что-то пикает – Вовчанга попытался изобразить страдающее ебальце.
- Ты бля ещё при рождении ударился, когда тебя акушерка не поймала, - отозвался со своего стула митюнин кум – А пикает походу квартирная сигнализация у соседа с четвертого. Замкнуло наверное от воды... - паузы в его речи становились все больше – Жалко соседа... Приличный человек... В прошлом боксер... Расстроится наверное...
Остекленевшего кума снимать со стула не стали, побоялись расколоть. Пришлось нам с Митюней тащить металл вниз вдвоем, с кряхтением, пердением и добрыми обещаниями Вовчанге. Вовчанга бежал впереди и деловито проверял ручонками ширину лестницы, мол пройдет ли сейф. Два раза при этом он упал и один раз аж наебнулся. Наконец мы добрались до подъездной двери. За ней ковырялись с домофоном и бубнили. Вовчанга нажал на домофонную кнопочку и отпрянул.
- Посторонись! – рявкнул я и, мощно ускоряемый сейфом и Митюней, токнул ногой дверь и резво вышел на улицу.
Автоматчики с той стороны тоже отпрянули и вежливо посторонились, давая нам проход.
- Фу бл**ь – Митюня тяжело дышал – Доперли.
- МЕНТЫ!!! – раздался за спиной прямо сказать нечеловечий крик.
- Дыщ! – от испуга упал сейф.
- Йо! – отскочил Митюня – Баный рот!
- Чик – закрылась подъездная дверь.
- Менты! Атас! – бежал вверх по лестнице Вовчанга.
- Стоять – навел на меня автоматик сержант-ментёнок. В глазах его читались премия, повышение по службе и грамота в родной сельсовет.
- Смотри не обоссысь, Айвенго – зачем-то сказал я ему.
- Какие фаши доказательства? – с ходу пошел в отказ Митюня.
- Я требую адвоката Генри Резника – наседал я.
- А я – германского консула – не отставал Митюня.
- Так, пакуйте этих в машину пока – распорядился старший милицейский, вскрыв наконец домофон – И наверх, квартиру проверять. Как бы третий через крыши не ушел.
Сержант услужливо открыл нам заднюю дверь бобика и мы с Митюней чинно, как два плененных голожопыми масаями английских лорда, прошествовали внутрь.
Менток лихо захлопнул дверцу и засеменил к подъезду, за остальными.
- Э – кричу ему в сквозь решетчатое оконце – Дядя! Ты-то куда пошел? Сейф кто сторожить будет?
Да куда там. Скользнул шельмец в темноту подъезда и был таков.
Вечерело.
Приходили бродячие собаки. Долго нюхали сейф и ссали на него.
Бодрой стайкой пронеслись сантехники.
Приходили гопники. Стали смотреть жадно на сейф и озираться. Были обруганы по всякому. После чего долго ссали на сейф.
Менты принесли Вовчангу. Вовчанга брыкался, упирался руками и ногами. Кричал про апартеид и Сахарова, про Гаагу и тридцать седьмой. Попав к нам в неволю, рассказал, что был взят на верхнем, пятом этаже и что это им так не сойдет.
Приехал боксер с четвертого этажа. Сейфа как своего не опознал, и брезгливо обойдя его, поднялся к себе в аквариум, акты подписывать и сигнализацию отключать.
Наконец ментяры управились. Старший подошел к окошку, за которым томились мы, помолчал, и, лаская себя за ус, поведал:
- Ну, в принципе невиновность ваша установлена. Вы конечно буйные как алый понос, особенно вот тот, на сикель похожий, и по-хорошему надо бы съездить в РОВД для установления личности. Ну да х*й с вами, пиздуйте. Открывай!
Морозной свежестью и мочевиной встретила нас свобода.
- Чо с ссаным ящиком делать будем? – мы обступили чернеющий на несвежем снегу параллелепипед.
- А чо тут делать, йобаный василий – достал я х*й – Чо тут делать? Впезду эту охоту.
Три струи давали частые крупные брызги.

Широка Русь, друзья мои. В ней, вы знаете, много дремучих заповедных лесов, высоких скалолазных гор, глубоких водных рек и плодородных землистых полей. Леса облюбовал разный лесной зверь, жук и суровый грибник. От гор сам не свой орёл, лыжник и добрый хач. Водоёмы заселил хитрый плодовитый карась. На бескрайних просторах полей правят бал сурок и крестьянин. По весне, чуть солнца луч согреет землю, крестьянин принимается пахать, и сеять, и боронить. Сурок жрёт. Летом крестьянину не до блядок, он косит траву, поливает и пропалывает помидоры. Сурок той порой жрёт. Осенью крестьянин собирает урожай, консервирует помидоры и ставит в теплый угол брагу. Сурок жрёт истово, предвещая наступающие холода. Зимой же усталый сурок спит. А крестьянин принимается жрать, и в этом никаких границ не осязает и осязать не хочет.
Наш Вовчанга, как и многие иные, произошёл из старинного крестьянского рода. Столетьями, из года в год, вовчангова семья закапывает в землю и выкапывает из неё же клубни картофеля. Весной зароют мелких и мало, осенью выроют много и больших. "Чудо!" – воскликните вы и разрыдаетесь. "Обычно дело" – небрежно бросят они в ответ и сноровисто поправят онучи. Так жили испокон веков. Себя кормили, скотов своих и городского жителя за деньги. Но вот настали новые времена, и родился на свет Вовчанга, и был он предпоследним мужчиной в роду, и получил образование верхнее, и трудился в городе, на должности. Однако на картофельно-земляные работы ездил исправно. Вот и этой весной, в один погожий день, из вовчанговой мобилы раздался тревожный гул звонка.
- Здравствуй, Вовчанга – сказал телефон.
- Привет, мама – сказал Вовчанга.
- Пришла пора сажать в землю-кормилицу клубни картофеля, Вовчанга.
- Да, мама.
- Приезжай в эту субботу. Но помни! Отцовский радикулит свиреп, дядя Толя в Сургуте, сын его Петр, брат твой двоюродный, в армии, а Колян, зять наш, пропойцей оказался, плутом и уголовником. На тебя ответственность возлагаю, Вовчанга.
- Но, мама...
- Чо бля мама?! Чо мама? Возьми с собой друзей. У тебя ведь есть друзья?
*
Субботний полдень ласково согревал белые тела жаркими фотонами солнца. Тут и там обильно цвели сакуры. В ведре с колодезной водой нежились бутылки спиртного. На углях шкварчало мясо.
- А всё-таки есть хорошие стороны в классовом неравенстве вообще и обнищании села в частности – я подрезал огурцы и поправил средь травы стаканы.
- Чо ты сказал сейчас? – Митюня сморщил лицевые органы и придирчиво осмотрел налитое – Где бля неравенство?
- Он сказал заебись – Вовчанга усердно отжимал майонез в тарелочку – Заебись что мы имеем возможность за пятьсот рублей и три литра бухла пригласить любителей посадить картошку на чужой территории.
Вовчанга привстал и строго оглядел согбенные спины мужчин мексиканской наружности, споро погребающих семенной материал в толщу вовчанговой земли.
- А что, барон – я откинулся на пышные ватники – Не подумываете ли Вы удалиться от сует и тщеты большого города и вести размеренную жизнь землевладельца? Бухать сэм, спать на сене и ср*ть в малине, а?
- Коз заведёшь себе – Митюня лихо махнул, не вынимая изо рта травинки – Селянку дородную повстречаешь. Сегодня коза, завтра селянка. Коза. Селянка...
- Нет, господа – Вовчанга основательно пригубил – Спокойная жизнь не по мне. Страсти пленяют меня, азарт и адреналин. В душе я авантюрист, дерзок и склонен к побегу. Есть одна идейка...
- бл**ь, опять начинается.
- нах*й твои идеи, Вовчанга, участковый и так волком смотрит.
- Да вы послушайте сначала! – вовчангов глаз возбуждённо блеснул сквозь стакан – Верная тема!
- Статьи какие?
- Мошенничество и сбыт фальшивых денег – быстро ответил Вовчанга – Но нам их вменять не будут! Риски почти нулевые, я все обмозговал. Слушайте.
Митюня снял с углей мясо, я обильно оросил кубки и Вовчанга повёл свой рассказ.
- Не так давно, друзья мои и подельники, я прочёл роман популярного сетевого писателя. Там про казино. Я окунулся в атмосферу азарта, лёгкой красивой жизни и дерзкого мошенничества. Впечатлился я, много думал и разработал-таки элегантную авантюру. Что бля?! Не надо на меня смотреть такими овальными глазами. Без вас понимаю, что казино – дорого и с нашими ебалами небезопасно. Мы туда и не пойдём. Мы выставим людей, которые давно заслужили этого. Напёрсточников.
- Ёбаные кости - я изрядно плеснул по стаканам - А напёрсточников наёбать – это легко и безопасно, как в песочницу написять.
- Оторвут ноги, Вовчанга – Митюня взял пузырь и дополнил стаканы доверху – Короткий станешь, постоянно будешь студить жопу и наступать на яйца.
- Что деньги отнимут ладно, не отняли бы честь – я пристально как мог всмотрелся в авантюриста – Дорожишь ли честью, команч? Лелеешь её? Ежедневно ли моешь?
- Да ладно вам. Всё пройдёт гладко. Играть будем не в нашем городе, косить станем под залётных москвичей. И деньгами рисковать не придётся. У меня дома лежат шестьдесят две фальшивые тысячные бумажки. От настоящих х*й отличишь. Колян подарил, зять. По пьяни. До отсидки ещё.
- Вовчанга – Митюня внимательно жевал томат – ты безнадёжно порочен, безнадёжно. Давай выкладывай детали.
*
На залитый пивом и светом перрон узловой станции Канаш из дверей спального вагона проходящего поезда сошли трое лощёных столичных ухарей. Ехали-то они в общем, но на перрон сошли из спального.
- А что, бабуся – развязно обратился один из них к старушке с пивом и пирожками – где тут у вас можно недорого акции купить?
- Нда-а-а – второй придирчиво осмотрел ногти на своей руке – совсем маникюр расшатался. А в этой дыре поди и отманикюрить никто нормально не сможет.
- А что вы хотели, ребята – третий критически оглядел здание вокзала – Ведь это мы, москвичи, спиздили у этих наивных провинциалов все деньги.
Ведя такие разговоры, проезжие гости не спеша, но достаточно прямо двигались к краю вокзальной площади, где между ларьков, на расстеленном куске линолеума бодро сновали синие стаканчики и кипели страсти игры. Подойдя к играющим рабам азарта, хлыщи живо заинтересовались процессом.
- Что-то я не пойму – первый брезгливо озирался – Хулио все стаканы-то одноцветные у вас? Чёрное где, красное? Почему не по сукну зелёному гоняете? Бабочка ваша где, товарищ?
- Скажите, милейший, а можно ли на два стаканчика сразу ставить? – покровительственным тоном осведомился у мошенника второй.
- Можно. Выплата три к двум. Стаканчики не сплитуются. Подходи, угадай – получи бабалай!
Оставленный на секунду без внимания третий стервец вдруг вынырнул из ниоткуда, с тремя полторашками джин-тоника в руках, и деловито раздал по одной товарищам.
- Ты чо творишь, с**а?! – благодарно вопрошал его взглядом второй-Митюня.
- Ты бл**ь что, паленую тыщу разменял, шланг ты клистирный?! – немым гитлером смотрел на Вовчангу первый-я.
- Всё охуенно, Москва! – третий повеса беззаботно оскалился и, достав из кармана перетянутую резинкой стопку тысячных бумажек, ткнул пальцем в оператора напёрстков – Давай крути свои стаканчики, лукавый мучачо. Куражиться будем.
Мучачо зашуршал своими инструментами обмана. Потекла игра. Пошло обоюдное наебалово. Вовчанга ставил каждый кон на два стакана, и всегда по тысяче рублей. Время от времени добрый мучачо позволял Вовчанге угадать, и тогда выигранную пятихатку тот прятал в карман, а тысячную снова пускал в дело. Таким нехитрым макаром в кармане московского озорного гуляки медленно, но верно копилось отработанные сальные дензнаки, а в кармане счастливого дельца от игрового бизнеса – резаная бумага. Случись выигрыш, Вовчанга принимался громко клокотать, поливать гортань пойлом, и мерзко пританцовывать. В моменты неудач кручинился несильно и опять же жрал смертельный лимонад. Мы с Митюней тоже довольно щерились, булькали шипучкой и исподтишка озирались по сторонам на предмет путей внезапного отступления. Митюня к тому же мял в кармане поношенный отцовский кастет.
Добыча росла, причём росла у обеих играющих сторон. В лапах Вовчанги оставалось всего три неизрасходованные бумажки, когда вокзальный голос объявил о грядущем отходе поезда.
- Полно Вам, Достоевский, не проигрывайтесь в пух – я положил руку Вовчанге на плечо – Пойдемте.
*
Мерно стучали колеса. Свет вечернего солнца через стекло окошка тамбура играл бликами на наших героических лицах и зажатой в моём кулаке куче смятых тысячных бумажек.
- Ты зачем, негрила поволжская, деньги выигранные разбрасывать стал? – я укоризненно ткнул кулаком вовчангову грудь – Зачем кричал про нацпроект "Халява", сучара?
- Чтобы погоня отстала. Верный метод, в кино видел. А вот ты почему эти бумажки не бросил? И вообще, нахуя ты их у этого мучачи назад отнял? Как преступник какой-то.
- А хуле. Митюня его когда наземь уронил, а тот опал уставший, тыщи так и выглянули из кармана, так и выглянули. Пропали бы. Пришлось забрать – я перевёл взгляд на Митюню – А ты, тайсон-в-детстве, ты зачем ему переебал кастетом-то? По какой причине?
- А я ему переебал по очень простой причине. Потому что наш мастер игры, хоббит бл**ь перезрелок, в ответ на "Пойдёмте" подорвался как в жопу проткнутый и помчался к поезду. Да еще вопил "Сваливаем, сваливаем быстро". Того и гляди могло возникнуть недопонимание – Митюня достал кастет, носовой платок, и, протирая прибор, приблизился к Вовчанге - Ты, вафля пионерская, зачем побежал, а? Орал дурным голосом зачем?
- Нервы – Вовчанга потупился – Тревожность я ощутил.
Секунд семьдесят мы молчали.
- А что – почесал затылок Вовчанга – Когда следующая станция? Может там повезёт?
Свет вечернего солнца через стекло окошка тамбура играл бликами на наших героических лицах и зажатой в моём кулаке куче смятых тысячных бумажек.

- А еще – Вовчанга меланхолично пережевывал рыбью голову – еще доктор сказал, что если чота там у него не получится – он и яичко мое подрежет, левое.
В розовых Вовчанговых глазах блеснули слезы.
Я осторожно под столом пересчитал свои яйца.
Митюня вздохнул и разлил по полной.
*
У Вовчанги в яйце завелась киста, какой-то сложной формы. Современная медицина долго изучала ее путем пальпации (доктор Ефремова, 2 эрекции), ультра-звукового исследования (доктор Якимова, 1 полуэрекция, вялая), и наконец вынесла вердикт устами сурового седоусого врача-хирурга Петрова. Тут обошлось без поднятия письки, чему измученный стыдом Вовчанга был несказанно рад. Ну собственно, до самого оглашения вердикта он и радовался.
- Ну что бл**ь – сказал Петров – в понедельник ложись нах*й в стационар, во вторник вырежем твою кисту впизду. Гы-гы. Кисту-впризду. Гы-гы-гы.
- А яйцо не заденете? – Вовчанга с недоверием разглядывал пустую водочную бутылку в мусорной корзине возле стола эскулапа.
- Да х*й знает, постараемся. Нетрадиционной, видишь ли, формы киста твоя. Ебучая она, Вова, сильно ебучая. Ебучая как – доктор пошарил глазами по кабинету и уперся в плакат с человеческим скелетом – как смерть сама она ебучая! Да ты не ссы, - Петров ободряюще оскалился - второе-то яйцо в порядке у тебя! Поживешь еще, Вова! Все, пиздуй давай. Следующий!
*
И вот мы сидели в кабаке и на пару с Митюней психически терапевтировали страдающего Вовчангу. И надо сказать, заметно в это преуспели, проведя пациента от испуганной растерянности (литр водки) через страх и панику (еще ноль-семь) к состоянию лютой черной безысходности (по два пива и еще ноль-три водки).
- Ох отсекут мне послезавтра яйку-то, сердцем чую – отсекут.
Он уронил голову на кулаки и скорбно мотал ею из стороны в сторону.
- Да хуле ты, Вовчанга! – Митюня разлил еще и как бы мимоходом добавил водки в вовчангово пиво – у тя и так двое детей, нахуя больше-то!
- Правильно – поддержал его я – лишь бы х*й стоял. х*й, Вовчанга, встанет на одном яйце или нет? Доктор что сказал?
- Доктор пьющий – глухо отозвался тот – Яйки мои, яйки.
- А-а-а – понимающе протянул я. И пошел ссать. Время у писсуара коротал, представляя Вовчангу на деревянной ноге, с железным крюком вместо руки, стеклянным глазом и силиконовым яйцом в штанах.
Вернувшись в приподнятом настроении к столу, я обнаружил за ним Митюню, медитирующего над свекольным салатом.
- Митюня! Митюня! – я помахал руками перед ним – накопилось два вопроса.
- Валяй вопросы – Митюня воспрял.
- Первый. Где ты спиздил эту нездоровую хуйню?- я ткнул пальцем в салат – Второй. Где однояйцевый?
Потекли, как пишут в художественной литературе, минуты ожидания. Митюня шевелил бровями, моргал разными глазами по очереди, пытался пару раз залипнуть и наконец решительно произнес:
- Затрудняюсь с ответами по обоим пунктам.
Мобила Вовчанги мирно лежала на столике. В гардеробе куртки его не оказалось.
*
Бог пьянства и блудняка нас не оставил. Опрос таксиста, дежурящего снаружи у кабака, показал, что Пьяный Щетинистый м***к, Похожий На Хорька действительно покинул заведение общепита несколько минут назад и пытался на данном таксомоторе отчалить в сторону реки, суля водиле пятьдесят рублей. Был послан на х*й, и причем пешком. Пытался вступить в физический конфликт с таксистом. Был вежливо выпровожден за дверь. Но уверенности своей не растерял, пересек проезжую часть, остановил экипаж и таки отбыл, растворившись в красных стоп-сигналах попутных автомобилей.
- Так бля. Ты, подонок, отпиздил и выкинул на мороз помощника кандидата в депутаты Госдумы – заливисто запиздел я, усаживаясь на штурманское седло – Давай теперь вези нас к той реке, да поторапливайся!
- Вези, голуба – нежно прохрипел с заднего сиденья Митюня – будет тебе кровавый стольник.
Шофер ударил по педалям и мы понеслись по ночным пробкам к великой русской реке. В дороге мы с таксистом ожесточенно спорили за нанотехнологии, а Митюня под этот шум технично и беспалева нарыгал в матерчатый карман за сиденьем водителя. Так, каждый по-своему коротая время, мы и доехали до съезда к реке.
- Этот вроде, так и не узнать ни хуя – показал таксист куда-то вперед рукой.
- Бля-а-а – протянул Митюня.
- с**а нах*й – выдохнул я – Митюня, резко бежим! – и водиле – Жди!
На белом ледяно-снежном покрытии реки чернела полынья, с сооруженной на Крещение купелью, со ступеньками, перилами и прочей хуйней. Наверное тут по утрам резвятся моржи. Но сейчас моржей не было. Зато был Вовчанга. Голый Вовчанга. Голый Вовчанга по колено в воде. Голый Вовчанга по колено в ледяной январской воде.
- Прощай, тестикула моя! – истошно завопил он и резко шагнул вниз по ступенькам, погрузившись в воду по пояс.
- Чо он делает, бл**ь?! – на бегу охуевал Митюня.
- Прощай, ресурс детишек мой невосполнимый! – Вовчанга подпрыгнул в воде, показав на миг над водой жопу, и погрузился в пучину теперь по грудь.
- бл**ь, Митюня! – заорал неожиданным фальцетом я – Знаю я эти его подъебоны! Давай хватай его и тащи на сушу! А то уйдет!
- Куда уйдет? – Митюня трепетал.
- В Астрахань. По дну!
Мы добежали до купели.
- Ох вы яйки мои, яюшечки! – причитал в воде пациент.
- Вовчанга-а – Ласковым голосом позвал его Митюня - А, Вовчанга. Выходи на берег, сучок. Хуже будет.
Я вцепился в край перил, нагнулся над водой и протянул Вовчанге руку. Он обернулся, туманным взором обвел нас, улыбнулся, поднялся на две ступеньки, и взял меня за руку своей ледяной ладошкой. И стал вместе с моей рукой пятиться в воду.
- А-а-а!!! - заорал я – А-а-а!!! Гаси его, суку! Гаси нах*й! А-а-а!!!
Ботинки мои скользили на самом краю воды.
Митюня заметался по берегу, потом замер на секунду, и с криком "Пездища!" шагнул в воду и одним точным щелчком въебал Вовчанге в левое око. Вовчанга как-то сразу заснул, был подхвачен, вытащен на лед и уложен на него же. Повисла тишина, оттеняемая звуком отъезжающего от греха подальше таксиста.
- И чо делать теперь? – Митюня смотрел то на свои мокрые башмаки, то на лежащего Вовчангу – Может утопим его нах*й и по домам пойдем?
- Нет. Его топить бесполезно, один х*й не утонет. Давай облачать его в одежду, а потом вызовем нам новое такси.
Одеть вырубленного гандона оказалось делом не из легких. Скользким бля говном оказался наш пьяный друг. И как раз на финальной стадии, когда мы натягивали на него ботинки, берег реки осветили проблесковые огни патрульного уазика.
*
- Бля-а-а... Где мы?
- Мы в камере, Вовчанга.
- В обезьяннике с**а.
- Бля-а-а... А за что? Чо было-то?
- Есть подозрение что мы тебя ограбить хотели.
- И с**а походу растлить.
- Бля-а-а... А чего у меня рубашка мокрая? Я облевался что ли?
- Нет, Вовчанга. Ты купался.
- В крещенской с**а купели.
- Бля-а-а... А зачем вы меня туда привезли?
- Ты сам туда поехал, контрацептив бэушный.
- С невосполнимым с**а ресурсом прощался.
*
На пороге РОВД Вовчанга набрал номер жены. Грустно помолчав минуты три-четыре, он произнес наконец слабым голосом:
- Дорогая, я домой заезжать не буду, я в больницу прямо из милиции проеду.

Не секрет, друзья, что денег не хватает. Не хватает всем. И мне не хватает, и тебе. И чёрному не хватает, и жёлтому. И синему, и зелёному. И каждый вынужден себя в чем-то ограничивать, чтобы концы с концами свести. Один старичок заплатил за газ, свет, тепло и теперь будет каждый день бриться и в собес ездить со школьным проездным. Второй цветы купил, мартини купил, а на гандоны не хватило. Сидят теперь, телевизор смотрят. Третий очень хочет купить металлургический комбинат в Индии, и условия вроде хорошие, и цена пиздатая, но для этого придется продать футбольный клуб, а тогда перед поцонами с Ист-Енда будет неудобняк, ибо зуб дал что кубок лиги в этом году возьмет. И это его тяготит и лишает сна. Четвертый выпил два боярышника, а на третий не хватает хоть уебись. Взял зеленки, стоит в сторонке, репу чешет. А пятый трудится в сфере гей-сутенёрства и для него фраза "сводить концы с концами" – не просто слова.
Словом, всем непросто.
Вот и Вовчанга стоически тянул лямку жизни, гружёную семьей с двумя детьми, ипотечным кредитом, перманентным ремонтом и алкоголизмом. Дети просили жрать и велосипед, жена требовала цветов и новые обои, ремонт требовал перфоратора. Платежи по ипотеке вошли в вовчангову жизнь надежно и регулярно, как менструация. И лишь алкоголизм ласково и крепко, как руки негра, обнимал Вовчангу, прижимал к груди и вел вдаль, к сверкающим мирам. Но тоже с**а за деньги.
И вот последней геморройной шишкой на анусе благосостояния Вовчанги стало приобретение автомобиля. Заграничного производства, в кредит.
*
Как обычно, субботним вечером мы с Митюней перевоплотились в пчёлок. Прилетели иными словами на полянку, присели на цветочек и окунули жальца в нектар. И жужжим тихонечко. Обсуждаем политическую ситуацию, ставки на бобслей, спорим, что больше – горшок мотора Хеми или надькина сиська.
Внезапно распахнулась дверь заведения, студёный ветер задул свечи на столе и сорвал шляпы. В дверной проем проник Вовчанга. Голова его выражала загадку и торжественность. Вовчанга приблизился и сел за наш столик.
- Поздравляйте! – он резко махнул стаканчик – Купил!
Митюня налил тому еще и подпер кулаком щеку:
- Чего ты купил, мин херц? Маргарину пять кило?
- Да нет, - я откинулся на стуле – Судя по ебалу, тут мешок ворованных макарон, не меньше.
- Машину купил. – Вовчанга схватил стаканчик - В салоне, с нуля.
И снова резко выпил. После чего небрежным жестом бросил на стол свидетельство о регистрации ТС.
- Хуясе! – махнул и я – Вовчанга, откуда деньги? Умер кто?
- Ребенка продал? – обнулил емкость Митюня и немедленно наполнил всем снова – Соседского надеюсь?
- Повысить тебя не могли, потому что ты опёздал и неделю как проебал казенный ноутбук – Я положил руку Вовчанге на плечо – Где деньги воруешь и почему твои друзья не в курсе? А, карла?
- Э-э, бля – Митюня читал свидетельство – А где машина-то? Тут написано Дэу-Матиз. Машина где?
- Дай сюда! – гордый Вовчанга завладел бумажкой и скрыл ее в складках одежды – Не надо грязной зависти к экономичным автомобилям. А деньги взялись из кредита, прямо в салоне оформили. Вот.
Мы молча опустили губы в напитки.
- Вовчанга, а ведь тебе теперь пи***ц. Кредит-то отдавать надо.
- Отдавать надо кредит-то, Вовчанга. пи***ц тебе.
- Я думал об этом – Вовчанга вскинул подбородок – Я все взвесил. И я нашел выход. Донорство.
- А-а, ну я так и думал. Все-таки почку?
- Левую? Правую?
- Ссать с насосом будешь?
- Нет! – Вовчанга заговорщески склонил голову к столу – Сперма!
- Чо сперма? – Митюня посмотрел на Вовчангу как на мразь – Глотать? Сам или жена?
- Хуять – Вовчанга укоризненно оглядел нас – Сдавать сперму в банк за деньги!
- Вовчанга, ты ж бля порезанный – я поел лимону – Ты ж еле при яйцах своих остался, после операции-то. Какой из тебя нах*й донор?
- Из нас.
- Чо?
- Из каких-таких нах*й ВАС?
- Вы тоже, как друзья, должны помочь мне и стать донорами спермы.
Некоторое время прошло в тишине. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мы с Митюней просто ждали, кто ударит Вовчангу первым.
- Бля, вы охуели? – Вовчанга сам нарушил молчание – Вам что, трудно подрочить для друга?
- Да нет, почему? – я стал расстегивать ширинку – Говно вопрос, щас струхну пару кубов. Давай, подставляй ладошку. Обычное дело, хуле.
- Не время шутить! – Вовчанга поднял стопку – Слушайте план.
Вовчангов план был прост как х*й и прям как кий. Подходим, дрочим, забираем барыши и уходим. За каждую из двадцати разрешенных Минздравом на каждого осеменителя дрочек сулилось по полторы тыщи рублей. При интенсивности доения раз в неделю за пять месяцев Вовчанга поднимает девяносто тысяч и частично гасит Матиз-кредит.
- Ну девяносто штук ладно, у тебя есть – Митюня сурово оглядел Вовчангу – А остальные что? Кровью нашей добить хочешь?
- Не знаю пока – честно поник Вовчанга.
- Знаю где можно бронзового Ильича спиздить на цветмет – поддержал разговор я – только тащить не знаю как, он в солидоле весь обмазанный лежит.
- Да похуй Ильич – Вовчанга стал серьезным и каким-то землистым – Надо будет полное медицинское обследование пройти. И это...
- Чо бля это?
- Я в жопу, если что, шланг с микрофоном или чотам совать не дам.
- Да не, тут это... Надо будет на период обследования бросить пить. Прямо с сегодняшнего дня.
Ну что же. Бросить так бросить. Пить значит пить. В торжественной обстановке в тот же вечер пробили по разу Вовчанге в грудину и дали друг другу клятву трезвости. Как домой попал не помню.
*
Мы показали им родословную, мы подтвердили свое участие в выставках и турнирах, продемонстрировали дипломы и медали. Мы показали прописки, штампы о женатости и свидетельства о детях. Прошли антропометрические обследования. Мне измерили х*й, ребята. Мне измерили х*й. Ждал кстати большего. Ну да ладно.
Мы сдали анализы. Поссали им. Посрали им. Сдали кровь и мазок, оттуда и отсюда. Митюню заставили пересрать по-новой. Митюня отважно принес ещё. Прокатило.
Настало время Самого Главного Теста – на подвижность хвостатых клеток. Тут нас ждал еще нюансик. Пилить сдавать эякулянт для эксперименту надо было в соседний город, за сто километров. Там у них, видите ли, оборудование для этого современное. А тут у нас докторишки, как ни щурятся, разглядеть ничего не могут. И на ощупь тоже не понять.
Пришлось нам отправиться в этакий дроч-тур.
*
Шальной Матиз бойко мчался по трассе, уверенно обгоняя редкие весенние снежинки. Я смотрел сквозь боковое окно на суровую отечественную природу. Митюня смотрел сквозь другое боковое окно на суровую отечественную природу. Вовчанга подслеповато смотрел куда-то вдаль и невпопад жал на педали. Я вздохнул. Митюня молча повернул голову и уперся взглядом в вовчангово ухо. Вовчанга включил радио и принялся фальшиво подпевать Димебилану.
Я кашлянул.
- Нет – сказал Вовчанга – Нельзя.
- Вовчанга! – строго заметил я.
- Нельзя пить нихуя! – Вовчанга кипятился – Сперма испортится!
- Послушай-ка, гном! – Митюня приобнял левой рукой Вовчангу вместе с креслом – Я щас бл**ь таратайку твою изнутри раскачаю и переверну нах*й, будешь пездеть! Давай с**а сворачивай – вон заправка.
- Пидорасы – Вовчанга набычился и направил экипаж к магазинчику на автозаправке.
Дальше дорога пошла веселее. Хотя и медленнее конечно, все-таки три раза поссать останавливались и разок пива набирали, уже когда доехали почти.
У клиники выгружались мы уже готовые осеменить хоть всю планету, пусть даже и безвозмездно. Вовчанга скрежетал.
На ресепшене он показал наши бумажки и резко, но аккуратно направил нас к какому-то неприметному кабинетику. Из кабинетика вышла тетенька в халате и сурово раздала каждому по баночке.
- Что делать знаете? – строго оглядела она нас.
- Разберемся – Митюня вежливо отодвинул тетю в сторонку и зашел в кабинет. Щелкнул замок.
Тетя ушла. Вовчанга хмуро присел на стульчик и принялся изучать носки ботинок. Прошло минут двадцать пять. Вовчанга пару раз пытался поскрестись в дверь, но каждый раз был осажен грозным митюниным рыком.
Прошло еще минут пятнадцать. И надо же, как раз в тот момент, когда нежаркое весеннее солнце коснулось крыш, и лужи подернулись стрелами ледка, когда здание клиники сотряс вопль: "Я конча-а-ю, Клавдия Филлиповна-а-а!!!", как раз в этот миг какой-то важный усач из местных обнаружил меня, ссущего в раскидистый больничный фикус, с пивом в руке.
*
- Да ладно, Вовчанга, хули переживаешь так? – я открыл дверцу и поставил пустую бутылку на больничное крыльцо – Все равно идея была хуёвая.
– А я вот, например, охуенно доволен поездкой – развалился в кресле Митюня.
Вовчанга обернулся ко мне и спросил серьезным голосом:
- А если сиденья задние снять, войдет твой Ильич ебучий?

– Прозябаем – Вовчанга пронзительно вгляделся в полуденную небесную синь – Жизни свои влачим.
Мы стояли солнечным субботним днем, втроем, на балконе вовчанговой хрущевки, запершись там от жён, детей и мирской суеты. Жёны щебетали чего-то промеж собой, пантомируя руками. Дети жрали сладкое и портили озоновый слой. Нам было похуй, мы прихватили литр.
- Объяснитесь, гардемарин – я расставил рюмки на перила балкона.
- Ползаем по земле, в рутине погрязли. Словно гады подколодные пресмыкаемся. А хочется полёта...
Вовчанга облокотился на балконный край и молча выжрал одну за другой все три рюмки.
- Хочется вот так вот – он раскинул руки, причём одной уебал Митюне по зубам – Обнять хочется весь мир! Расправить крылья и лететь.
- Четвертый этаж – я вновь наклонил флакон – Кусты поломаешь и копчик.
- Или лопнешь на асфальте как полторашка клинского – Митюня споро схватил стаканчик.
- Да я не о том – Вовчанга снова вперился в даль – Бросить все хочу, и воздухоплавателем стать. Решил строить аэростат.
- А-а-а, и куда двинешь, на аэростате-то?
- Ну, к кругосветке я пока не готов – Вовчанга потер щёки – Для начала думаю пересечь по воздуху Европу.
Мы опрокинули стеклянные цилиндры.
- Отличная идея, Вовчанга! – я закусил листьями какого-то растения в цветочном горшке – И я даже скажу тебе, какой модели будет твой аэростат. Супруга, как узнает про твой замысел отчалить небом, безусловно геройски поддержит тебя. Примет, так сказать, стезю жены покорителя высот. Вставит она, дружище, тебе в ниппельное отверстие насос, да и надует как ту жабу. Так и полетишь, аэрокобра бля сизая.
Вовчанга загрустил и тоже принялся объедать листья с растения.
- Не кручинься, сокол – Митюня утешающе постучал того ладошкой по голове – Запустим мы тебя в небо. Есть способ.
Митюня разлил, выпил и выждал паузу.
- Кума моего помните?
- Кхблу! – Вовчанга поперхнулся, дышать перестал, как-то налился алым и часто заморгал, глядя на Митюню.
Тот словно бы не заметил вовчанговой заминки и продолжал.
- Так вот. Кумище мой, он ведь не только алкоголик и полудурок, он ещё и парапланщик. Собственно, если здраво рассудить, через полудурость свою и пьянство он этим и увлёкся.
- Что планщик он у тебя мы помним, спасибо. х*й забудешь – я постучал Вовчанге промеж крыл и тот наконец прокашлялся.
- Да не, параплан – это такой типа парашют, с горок парить, на восходящих воздушных потоках. Кум, он очень подолгу, бывает, парит.
- И что он парит подолгу – это тоже сомнений не вызывает.
- Бля, тебя ваще никто не спрашивает! – Митюня отстранил нас с цветочным горшком и припёр оробевшего Вовчангу к стене – Полетишь на параплане, Мересьев хуев? Ну?!
- Полечу! – взвизгнул юный естествоиспытатель – Полечу, ветрам солёным наперекор!
- Ну, если не обоссышься, то солёного ветра не будет – я разлил остатки влаги и оборвал остатки листьев – Допиваем, и звоним куму.
*
Кум отреагировал на митюнин звонок с прямо-таки комсомольским энтузиазмом.
- Хуле ждать!? – орал он в телефон – Мухами берёте такси, забираете меня и едем на поляну. Там пацанчики летают сегодня, погода хорошая и ветерок. Комбез и крыло у меня сложены. Жду! – и положил трубку.
Мы задерживаться не стали и, с серьёзными мужественными лицами прошествовав мимо охуевших жён, получив в спину пиздюлей за съеденный цветок, выдвинулись навстречу простору, зафрахтовав стремительный классический четырёхфарный автомобиль с усатым пилотом. 
Уже по пути к куму заехали и взяли. Решимость крепла. Лавинообразно нарастала отвага.
Кум ждал у подъезда. Покидав в багажник какие-то неебические рюкзаки, он втиснулся к нам с Вовчангой на заднее сидение.
- Этот полетит? – он удовлетворённо осмотрел Вовчангу – Хорошо должен пойти, лёгкий. Кости крепкие у тебя, бэтмен? Срал сегодня? Готов притяжению вызов бросить? Не зассышь взмыть-то?
- Не зассыт! – Митюня передал с переднего сиденья значительно початый пузырь – Такие не ссут. Он такой породы, Вовчанга наш, что биться о землю насмерть будет, а с улыбкой, с шуткой весёлой!
Вовчанга глубоко выдохнул и отчаянно приник к тёплому хрусталю бутылки.
- Он ведь у нас такой – продолжал я – Страха и сомнений лишён начисто. Самой лютой смерти готов открыто в глаза смотреть, да ещё и смеяться над ней, и х*й показывать. Ему что пытки, что высота – всё семечки.
- Это заебись – кум с трудом оторвал от Вовчанги сосуд и влил остатки в себя – А то бывают тут слюнтяи, только кровь или перелом какой пустяковый увидят, так сразу в кусты.
Вовчанга заёрзал, зажатый между мной и кумом, и спросил:
- А перед полётами этими, разве обучение какое-то не полагается?
В его голосе была надежда. Кум вновь оглядел Вовчангу, на этот раз с лёгким презрением, как женщина-венеролог гонорейную залупу:
- Да не кони ты, для первого раза много знаний не понадобится. Поднимем тебя лебедкой в небо, полетаешь с децл, и вниз. В космос не унесёт. Если пердеть сильно не будешь.
Ободрённые такой весёлой шуткой, мы понеслись вдаль, за город, на весенние просторы родного края. Спустя литр пути мы доехали наконец до пресловутой поляны. Поляна представляла собой собственно говоря большое ровное поле, на краю которого стоял бортовой и грозный ГАЗ-66. Посредством закреплённой на нём лебедки и длинного шнурка происходил запуск отчаянных опёздалов на орбиту. Пара парапланов летала зигзагами в воздухе. Царила обстановка лёгкой безмоторной аэронавтики.
Кум поздоровался с какими-то модниками около грузовика, они о чём-то потёрли, помахали в разные стороны руками и мы направились на другой конец полянки, подбодряя навьюченного Вовчангу дружескими советами.
- Принцип тут такой – на ходу прихлёбывая, инструктировал кум – Надеваешь йопты комбинезон и шлем. Пристегиваем тебя карабином к тросу. По команде лебедка – кум махнул рукой в сторону грузовика – Начинает работать и поднимает тебя на крыле в йопты небо. К птицам, йопты. Там ты отцепляешь карабин и паришь. Больно дохуя там не выебывайся, пузырей не лови, высоко не поднимайся. Стропы не дёргай, лети прямо. Просто виси, словно бы ты – говно. Как садиться будешь – натянешь стропы. Ноги йопты не поджимай, на жопу не приземляйся.
Мы дошли до мужика, который означал собой конец тросика. Мужик критически осмотрел нашу команду, спросил, кто пилот, вздохнул, и категорично заявил, что в нетрезвом виде он в небо никого не выпустит.
Произошёл диалог.
- Пьяному в небе не место.
- А кто пьяный?
- Он.
- Какой же он пьяный, он не пьяный ещё. Вон бодрый какой.
- Пьянее меня.
- Где твой стакан?
- Я из горла.
Разрешение на взлет было получено. Кум принялся раскладывать на земле параплан, велев переоблачать Вовчангу в лётное.
И тут Вовчанга, к удивлению и возмущению нашему, неожиданно выказал слабину духа: принялся брыкаться, кряхтеть, пытался вырваться и лечь на землю. Пришлось провести сеанс укрепляющего массажа. Мы с кумом держали, Митюня давил на жизненные точки, попутно увещевая оступившегося героя, приводя в примеры Покрышкина, Гагарина и Карлсона. Буквально через пару нажатий в подреберную область Вовчанга вновь обрёл бодрость и заявил о жгучем желании покорять воздушный океан.
Кум опутал Вовчангу какими-то ремнями, напялил на него шлем и стал поправлять крыло и стропы.
Мы молча смотрели друг на друга. Душили слёзы расставания.
- Ну что – Вовчанга сглотнул – Прощаемся, что ли?
- Как доберешься – пиши – Выдавил я не своим голосом.
Митюня яростно обнял аэронавта:
- Русь-матушку увидишь, как Терешкова её видела. Березки, овражки, речушечки наши родимые узришь! – Митюня жевал себе губы и почти плакал.
Подошёл заметно подобревший мужик и нежно, как родному, пристегнул к вовчанговому животу карабин с тросом:
- Встретишь в небе аэровафлю – не кричи!
- Готово! – кум вложил Вовчанге в руки стропы – Как лебёдка тащить начнёт – потянешь вот эти, крыло встанет и полетишь. Ясно тебе, перепел?
Вовчанга криво мотнул головой и сморгнул.
- Отходи – сказал мужик и рявкнул в рацию – Старт, бл**ь! Поехали!
- Есть старт – отозвалась рация.
Трос натянулся и сначала медленно, а потом всё быстрее стал разгонять Вовчангу в горизонтальной плоскости. Вовчанга шёл резво, подобно средних размеров кенгуру, подскакивая и волоча за собой трепыхающийся купол
- А когда он взлетать будет? – я пытался поймать экстремала в камеру фотоаппарата.
- Крыло поднимай, дрофа бл**ь колченогая, крыло поднимай! – вдруг громким голосом принялся кричать кум.
Вовчанга стремительно удалялся наземным ходом.
- Пингвин ты, с**а! Крыло поднимай! Стропы потяни, прошу тебя, мразь!!!
- Низко пошёл – Митюня качал головой – Руси не увидит.
- Пидор! А-а-а! – кум горевал.
Вовчанга меж тем устал держаться за стропы, бросил их нах*й, ухватился руками за трос, запнулся, и поехал дальше на пузе. Звука он не проронил не единого.
- Всё бл**ь, челенждер приехал – кум страстно плюнул на митюнин ботинок – Пиздатушки, ребятушки. Гаси лебёдку. Пошли встречать героя.
*
Вовчанга возлежал на спине, и глядел не мигая вверх. Мы обступили тело первого космонавта.
- Полёт окончен, йопте – сказал кум – Отстегните ремни, ослабьте памперс.
- Красиво шёл – я сложил телефон в карман – Буду тебя рекомендовать в сборную по тройному прыжку.
- Вовчанга – Митюня протянул ему руку – Может лучше в плавание, а?
Вовчанга руку принял и рывком сел:
- Не надо плавания. Я осознал. Как глаза открылись. Мое призвание – скорость. Митюня, можешь свести меня со стритрейсерами?

Прыткий серебристый Дэу-Матиз с энтузиазмом мчался по загородной дороге. Он негромко жужжал, уверенно таранил мух и некрупных жуков, а крупных загодя объезжал. Внутри Матиз не был пуст. Округлый руль его цепко удерживал Вовчанга. На пассажирском сиденье благодушный Митюня вальяжно обращал небольшую бутылку в стеклотару. В роскоши заднего дивана утопал я, поджатый в правый бок разного рода спально-кухонной утварью и двухдневным запасом питья и корма. И тоже шалил со спиртным. В окнах мелькали кусты и деревья. Мы ехали на рыбалку.
Рыбалку инициировал собственно Вовчанга. Еще с осени изъел нам с Митюней мозговые полушария, утверждая, что знает секрет тайного лесного озера, где водятся во-о-от такие, ну где-то по локоть, караси, что-де добыл заветную снасть, которую тот карась будет грызть беззаветно, как связист грызёт провод, и что надо немедленно ехать. И вот мы поехали. Дождались жаркого периода весны, купили резиновых сапогов, пластиковых стаканчиков, снарядили вовчангову кибитку необходимым и поехали.
Навстречу нам мчались такие штуки как солнце, выходные, свежий воздух, обилие спиртного, москиты, ядовитые змеи и щедрый улов карасей. Настроение вставало всё выше.
- Прекрасная у тебя машина, Вовчанга – Митюня пожурчал напитком – Да жаль ноги затекли. Можно я их на торпеду положу, а?
- А мне? Можно мне тоже ноги на торпеду водрузить? – встрял с заднего сиденья я – Щас, только кеды поснимаю.
- Обнажив в салоне носки – Вовчанга закусил спичку и ласково сверкнул глазёнками в лобовое зеркало – Ты не только отравляешь уникальный микроклимат автомобиля, но и утрачиваешь место в экипаже. Повлечёшься далее пешком, аки страус-эмо, скачками по пять-шесть метров.
- Да полно Вам ерепениться, маэстро, скучно ведь едем – Митюня положил на руль свою клешню поверх вовчанговой и слегка подергал вправо-влево – А дай-ка мне прокатить пару миль на твоём четырехдверном купе, покуда я не слишком пьян!
Мы остановились у обочины, пролили капли росы на придорожные травы и Митюня хищно завладел Матизом. Конструкция бойко понеслась сквозь плотный воздушный слой навстречу неизведанному. За рулём Митюня распоясался, уверенно увеличивал вредоносные промилле в своей туше, нарушал разметку, скоростной режим и элементарные требования безопасности. Вовчанга лишь хрюкал да крякал:
- В не эту сторону руль вращай, люся!
- Педаль отпусти! Пусти педаль, говорю!
- Нету тут нитроса, нету.
- Не трогай ручник, гризли ты корявая, с**а такая!
- Мента не дави!!!
Митюня удивлённо воздел брови, допил бутылку и наступил на тормозной педаль.
- А чо, менты, да?
Чудом объеханный зелёный жилет с поднятой палкой остался метрах в семидесяти позади. Он медленно повернулся, повращал усами и двинулся в нашу сторону.
- Дукалис взял след, господа – я тоже совершил взрослый глоток – Не помешало бы вам обменяться местами. Да скрытно, приматы, скрытно!
Произошедшие далее действия моих друзей описывать не хочу и не буду. Вся эта возня в нагретом солднцем матизе, всё это жаркое дыхание, пыхтение и сопение, все эти сплетенные тела и тихие матюки... Однако к подходу к автомобильной коляске стража дорог Вовчанга прохлаждался в водительском кресле, а Митюня развалился, охваченный ремнём, в пассажирском.
Глаза на лице инспектора говорили, что тот не верит никому и никогда. Особенно вот этим двум.
- Старший сержант Никифоров. Документы.
- Команданте дропомене – широко ощерился навстречу ему сквозь салон Митюня – Буэнос триггер, деаэратор прима грациас, мучачо индепенденс!
- Да вот – включился Вовчанга в процесс – Иностранцев везу, с выставки. Природу им нашу хочу показать, места заповедные. Соком землицы русской их напитать, силушкой богатырскою.
Я опустил окно и высунулся в него насколько мог.
- Кифороф, ченч! – одной рукой я тыкал в палочника своей бейсболкой, а второй настойчиво норовил ухватить его за фуражку – Ченч дофай, баблгам дам твой рот!
- Чего это он? - не давался в руки Никифоров. Юркий оказался как сучка.
- А это он меняться предлагает. Страсть как охоч их брат до формы служебной. Однако Вам не советую – Вовчанга понизал децибел голоса – Пойдёте на поводу – не отстанут. Будут меняться пока самое исподнее не отдадите - Вовчанга выпучил глаза и зашипел на весь лес – Геи они!
Никифоров сбледнул с лица и попятился.
Митюня момента не упустил, жадно облизал своё лицо и алчно подмигнул обоими глазами несчастному.
- Русиш офицерито пиф-паф анус – я ткнул в его сторону полусогнутым пальцем – садо-мазо доминатор.
Никифоров замахнулся на меня палкой и заорал будто бы увидал Майкла Джексона:
- Продолжайте движение! Вези нахер отсюдова пидорастов своих!
И мы расстались. В дымке медленно таяла согбенная фигурка доминатора: алчного, пугливого и противного.

Однако вскоре Вовчанга почуял воду и свернул на извилистую земляную автотропу. Матиз послушно пробирался чащей к водоёму, благо тропа была весьма утоптана как пешими, так и обеспеченными любителями природы. И вот средь стволов блеснуло, как вы сами понимаете, серебро водной глади. Обрадованные, мы выскочили из автомашины навстречу воде, солнцу, зелёным лесным растениям и немедленно оказали этим самым растениям щедрый полив.
- Настало время рыбалки – провозгласил Вовчанга и потянул из кармана вместительную флягу – Ломайте себе уды, конкистадоры!
Мы принялись губить приглянувшиеся продолговатые растения, выбирая менее корявые. Я принёс длинную, гибкую и прочную орешниковую палку. Вовчанга принёс упругий и крепкий ствол орешника. Митюня принёс молодое кленовое дерево с развитой корневой системой, с ветками и листьями, с шумом уронил его наземь, посмотрел на нас, отдышался и таки ушёл в заросли орешника искать стебель по себе.
Вовчанга торжественно извлёк из неглубоких недр Матиза ящичек со снастями, разверз его и пригласил нас обвязывать свои палки необходимой оснасткой.
- Вовчанга, что это?
- Это крючки.
- Нет, Вовчанга, это не крючки. Это якоря какие-то.
- Вовчанга, затея не выгорит. Настолько старая и слепая рыба, что не заметила бы твоих крючищ, здесь водиться не может.
- А если и клюнет такая монстра, то нам же и хуже. Вылезет ещё на берег, да и сожрёт нас всех на хер.
- Не отчаивайтесь, мальчиши, крепите крючки, да насаживайте на них вот этих жирных червей! Берите, берите активнее! Рыбы будут с ума сходить, как тогда, вы помните, в девяносто восьмом, во втором корпусе женской общаги.
Воспоминания о событиях во втором корпусе женского общежития отозвались сластью в сердце Вовчанги, тяжестью в моей печени и фантомной резью на самом краю Митюни.
Худо ли, бедно, но снасти мы снарядили, и это дело, не медля ни мига, ополоснули. И забросили оные снасти в толщу воды. Достали назад, всё-таки насадили на крючья жирных червей, и забросили вновь. Потекло время и спиртное.
Ветер гонял туда и сюда тучи, белел в крепких пальцах пластик стаканчиков, рождались и рушились империи, раз за разом сменялся караул у вечного огня, теряли ориентацию эстрадные артисты и звёзды кино, беспрестанно таяли снега Антарктиды. Но поплавки стояли недвижимы, как утренние веки. Замерли древки удилищ. Скучали черви.
- А что, Митюня – я разрезал и подал к столу луковицу – Как планируете распорядиться уловом? Скоро уж ночь, и с минуты на минуту мы зацепим косяк жирной сайры.
- Ну, часть я отдам в фамильную коптильню – Митюня мечтательно отпил от стакана – Пару мешков зашлю куму, пускай умом рехнётся её чистить. Ну а излишки разбросаю с балкона, на радость народу.
- А я вот уже договорился с надёжными людьми, свою часть добычи обменяю на тридцать четыре кило овсяного печенья.
- А что печенье? – Митюня приподнял бровь.
- Печенье я тоже знаю куда пристроить. Взамен беру винтовочный обрез, со сбитыми номерами.
- А обрез?
- Обрез уходит за два живописных холста середины двадцатого века. Соцреализм, малоизвестные мастера.
- Так, дальше – Митюня вместе с графином подались к нам со стаканом.
- Всей схемы раскрывать не буду – я промочил глотку – Однако козырну, что по итогу участковый отдаст мне паспорт.
- Однако пойду-ка я – я встал – Кину пару палок в костёр, чтобы горел поярче.
- Ну а ты, верный друг калмыков Вовчанга – Митюня протянул в его сторону свою ёмкую ёмкость – Придвинь стаканчик и поделись с нами своими видами на урожай. Вовчанга, да не спи ты!
Вовчанга хрустел сжатым в руке стаканчиком и как-то безрадостно, что ли, изучал его дно.
- Я на чужбину еду работать, на год. Контора посылает пять человек. Сан-Диего. Штат Калифорния. В четверг самолёт.
Митюня поставил бутылку в траву.
Я опустился на землю рядом с Вовчангой.
Тот продолжал мучить стаканчик, глядя сквозь него, сквозь берег и воду озера, сквозь камни, глину и песок земной коры, сквозь магму, земное ядро, снова магму и опять сквозь камни и песок. Глядя на предрассветные звёзды Сан-Диего, штат Калифорния.
- А семья?
- Через месяц, если всё пойдёт нормально, Катька с детьми прилетят тоже.
Митюня перевязал шнурок на кроссовке. Я упёр подбородок в колено. Пролетела птица. На углу калифорнийской улицы ветер гонял по кругу пыль и мелкий мусор. Стаканчик в вовчанговых руках не стерпел и треснул.
- А потом, через год, что?
- Там видно будет. Может быть и предложат чего.
Вовчанга стал сосредоточенно разрывать стаканчик пополам. Птица пролетела обратно. В четырёх метрах от берега истерично тонул и выскакивал на поверхность поплавок.